Здание было окружено мощными щитами, для взлома которых, даже мне требовалось приложить серьёзные усилия. Но барьер на мгновение разошёлся в стороны, пропуская меня внутрь. Перед тем, как мы покинули Петербург, Дарья заложила в перстень Рюриковичей плетение, что позволяло пройти через любые защитные системы её дворца. В тот самый перстень, который дева вручила мне от имени рода.
Сандал опустился на большую террасу дворца, за окнами которой находилась комната, в которой улавливался энергетический фон царевны, и я спрыгнул на плиты. Оглянулся на Гифера, который повторил манёвр и сейчас вопросительно смотрел на меня.
— Закутайся вон в тот кусок ткани и следуй за мной. Не убивать и не говорить без приказа. Только в том случае, если на меня или тебя самого нападут.
Тот молча кивнул и отправился срывать одну из внешних портьер, что висели на окнах, а я двинулся к двери, ведущей из террасы в спальню.
Она тоже была защищена артефактами. Теми, на которые плетение Дарьи не работало — всё же она использовала оттиск, позволяющий попасть в сам дворец, а не конкретно в одну из опочивален.
Зато в данном случае, отлично справился Мьёльнир — установив каналы связи со всеми узлами защиты, за какую-то секунду опустошил их, открывая дорогу. Всё, что мне оставалось сделать — надавить воздухом на механизм замка и распахнуть дверь.
Проход вёл в саму спальню, где моё появление вызвало небольшой фурор. Двое мужчин в белом, отскочили от кровати царевны, набрасывая на себя кольчуги и отступая к стене. А служанка, что наблюдала за ними, стоя около изножья, уставилась на меня круглыми от ужаса глазами. Потом бросила взгляд на появившегося за спиной титана, что закутался в тяжёлую алую ткань и тихо всхлипнула.
Через мгновение распахнулась вторая дверь и внутрь ворвались двое гвардейцев, окутанных вязью кольчуг и с обнажёнными мечами в руках.
Я собирался представиться, но тут один из них затормозил и сразу же рявкнул на второго.
— Отставить! Это свой!
Тот тоже остановился, хмуро глядя то на меня, то на Гифера. Покосился на старшего.
— Да какой же, он свой?
Первый гвардеец, который находился среди личной охраны Дарьи во время ночных рейдов и арестов Чернокровых, вложил меч в ножны и посмотрел на солдата с толикой злости во взгляде.
— Граф Афеев, это. На пальцы его глянь. Перстень Рюриковичей видишь? Кем именно плетение заложено, чувствуешь? Как бы он здесь иначе оказался без поднятой тревоги?
Его собрат по оружию издал сдавленный звук, изумлённо пялясь на мою руку. А знакомый мне, телохранитель царевны, шагнул вперёд.
— Приветствую, Ваше Сиятельство. Её Высочество предупреждали, что вы можете появиться, но я рассчитывал, что вы зайдёте обычным способом.
Я сделал несколько шагов, оказавшись около кровати. Впился взглядом в распластавшуюся белокудрую деву с бледной, почти серой, кожей. Не глядя на гвардейца, тихо ответил.
— Так было быстрее.
Тот понимающе промолчал. А я не отрывал взгляда от царевны. И уже не был настолько уверен, что у меня получится ей помочь. Даже у лучших появляются сомнения, когда они видят смертного, которого отравили самым убийственным ядом скандинавского бога.
Глава XV