— Думаешь? При таком раскладе, ты бы послал вперёд одиночного “робота” и либо ломанулся бы сам, либо отправил в качестве поддержки солдат. А ведь он мог и не добраться до неё, чтобы сойтись в рукопашной схватке. Либо моя оценка вовсе оказалась неверное и их энергокаркасы вступили бы в реакцию. Например, взорвав часть “Атома”. Тебе бы понравилось очутиться в эпицентре взрыва? Слишком много неизвестных переменных и слишком мало подтверждённых данных.
По-моему, он становится излишне самостоятельным. Вплоть до того, что сам принимает решения “ради моего блага”, скрывая информацию. С этим нужно что-то делать. Правда не уверен, что мне есть чем пригрозить симбиоту. Не факт, что я вообще могу каким-то образом заставить его подчиняться. Но как по мне, стоит хотя бы обозначить это намерение.
— В следующий раз сразу выкладывай всё, что у тебя на уме. Не жди, пока дело запахнет жареным и не скрывай данные. Даже если тебе кажется, что так будет лучше.
Тот бурчит в ответ что-то утвердительное, а пилот сообщает, что мы сблизились с одним из истребителей противника и сейчас двигаемся рядом.
Перебираюсь в кабину и какое-то время рассматриваю летательный аппарат. Неказистый кусок металла, очертаниями напоминающий стандартную боевую машину человечества. На общем фоне выделяются узлы вооружения и смонтированный в районе кормы двигатель.
Запускаю модуль работы с энергией и истребитель моментально расцветает красками энфиса. Синий, чёрный, красный, есть даже оттенки зелёного. Осталось только понять, что со всем этим делать?
Всматриваюсь в его энергетический каркас, пытаясь отыскать места, которые критично отличаются от остальных. Через несколько минут наблюдения, становится понятно, что таких три. Один тёмно-синий энфис-узел в самой сердцевине аппарата, второй сгусток чёрной энергии в районе кормы и странная конструкция зелёного цвета, находящаяся ближе к носу.
После короткого размышления, тянусь к чёрному шару, висящему около кормы. В таких условиях я подобным ещё не занимался, так что приходится приложить все усилия, чтобы не сбить концентрацию. Повезло, что пилот попался хороший и ведёт бот ровно рядом с объектом.
Дотянувшись до цели, принимаюсь обрезать нити, что связывает чёрный сгусток с остальным каркасом. Закончив, переформатирую скальпели, изменив их форму на что-то вроде манипуляторов и обхватив тёмный шарик, выдёргиваю его из энергетической структуры объекта. И оставляю в космосе, предварительно вспоров внешнюю оболочку.
Проводив взглядом растекающийся в пространстве шарик, возвращая внимание на аппарат. Теперь настал черёд того синего энфис-узла, что находится в самой середине истребителя.
Пробиться к новой цели оказывается неожиданно сложно. Приходится осторожно обходить части энфис-структуры, а кое-где и пробиваться силой. Последним стараюсь не злоупотреблять — если внутри этой машины тоже скрывается разум, возможно нам предстоит с ним договариваться. А далеко не каждый станет вести беседу с человеком, который только что кромсал тебя почём зря.
В конце концов добираюсь и до этого сгустка энфиса, повторяя всю процедуру. Сначала обрезаю все контакты с каркасом, а потом вытаскиваю наружу, для чего всё же приходится изрядно поработать скальпелями.
Выбросив его в космос, точно так же вспарываю бок, наблюдая, как энфис растекается в пространстве, быстро рассеиваясь. Возможно стоило бы поглотить эту энергию, но судя по тому, что говорил советник об опасности близкого контакта с Марго, такой эксперимент может меня прикончить. Лучше не рисковать.
— Что происходит? Где я?
Мужской голос звучит прямо в моей голове, заставив дёрнуться от неожиданности. Это точно не советник — тембр совсем иной. Да и не стал бы симбиот спрашивать, где он находится.
В следующую секунду я слышу испуганный крик, после чего истребитель внезапно делает рывок в сторону, резко меняя курс. Отлетев на несколько сотен метров в сторону, останавливается. До меня снова доносится всё тот же самый голос, только теперь куда более тихий.
— Какого хрена? Почему… Что случилось?
Откашлявшись, пробую ответить.
— Вы управляете аппаратом, верно?
Короткое мгновение тишины. Яростный голос, в котором отчётливо звучат нотки паники.