— Ты дрожал и звал какого-то Диего. Кто это?
— Не знаю, — соврал я, отворачиваясь. Я не хотел, чтобы Гленорван видел мое лицо.
— Ясно. А Гарсиа, кто?
— Что? — я аж подпрыгнул на месте и уставился на Джорджа.
— Ты звал его… Звал его сволочью, — оговорившись, американец улыбнулся.
— Не может быть… — я замотал головой.
— Ну, ты сказал так: «Джордж, ты как сволочь Гарсиа, я тебе не сдамся», — Гленорван хитро прищурился, — Мне польстило.
Моего ответа не требовалось.
— Еще чуть-чуть по пробкам и мы на месте, — заметил американец.
Я проигнорировал.
— Мне нравится Чио-чио-сан, и музыка, и история, и все… Люблю японскую культуру, — продолжал мой противник.
— Непонятно, — протянул я, задумавшись.
— М-м-м? — Джордж с интересом приподнял бровь и блеснул на меня глазами.
— Люби ты по-настоящему японскую культуру, ты бы сразу понял мою преданность Игнасио. Как раз там распространен культ подчинения господину, когда слуга счастлив лишь тем, что имеет возможность выполнять приказы хозяина, а смерть за него считает почетом.
— Извини, Альентес, но ты нисколько не похож на японца, в тебе скорее должны были взыграть цыганские гены и присущая им любовь к свободе.
— Цыганские? — переспросил я, ничего не понимая.
— А ты не в курсе? — на этот раз удивился Джордж, по-моему, даже искренне.
— О чем ты? — буркнул я, ожидая очередной колкости.
— Розы не сказали тебе, — осторожно начал Гленорван, — Твоя мать вроде была цыганкой!
— А-а-а, — протянул я, непроизвольно хлопнув в ладоши, — Вот почему Игнасио говорил мне, что я дитя ведьмы, совратившей святого брата. А я как раз недавно вспоминал! Теперь я разгадал последнюю загадку Учителя…