Он был так далеко, когда она была заперта наедине со своим голодом.
Он продолжил жить… Без неё.
Тот, кто клялся ей в любви, кто должен был защищать и беречь, кто был предназначен ей судьбой просто забыл про неё…
Если бы он знал, через какие ужасы ей пришлось пройти, и как тяжело было сдерживать себя, ведь все о чем она мечтала в эти проклятые ночи, это его горячая кровь, резво бегущая по венам.
А теперь этот человек смотрел на неё с борта судна, с нескрываемым ужасом в глазах.
Будто она монстр.
Этот страх в нем прожигал её насквозь, от него хотелось провалиться под землю и еще хотелось кричать. Громко и долго, насколько хватит сил.
— Левиииит!!! — Её голос прорезал тишину, пронесся над горящим заливом и ударил в грудь, заставив сердце замереть на мгновение.
Паром продолжал отдаляться от берега, а она все стояла недвижимо, объятая пламенем и злостью.
— Ментор? Ты в порядке? — Со всхлипом спросила Алиса.
— Все закончилось. — Кивнул я.
Я обнял ученика, она уткнулась мне в плечо и расплакалась, не в силах больше сдерживаться. Я не нашел слов утешения, после того, что произошло. Просто прижал её посильнее. Я поднял глаза к серому небу, тяжело выдыхая воздух, раздираемый изнутри эмоциями и горечью.
Яхт бежал по воде, унося нас дальше по реке, ближе к Кростаду. Мы думали, что у нас получилось, что мы оторвались.
Я ещё не знал, что ничего не закончилось.
Что убежать от неё не получится.
Глава 9
— Штооорм!!! — Раздался отчаянный крик откуда-то с носа.
Он выдернул меня из пучины переживаний и размышлений. Прошло где-то полчаса, пока мы сплавлялись по реке. Моряки предпочитали не замечать нас все это время, следуя магическому приказу Жозе, и мы расположились в пристройке для экипажа на верхней палубе. Сидели там рядышком, я курил сигарету за сигаретой, Алиса просто уставилась в одну точку, почти не моргая. Смерть де Верендри сильно по ней ударила, это была первая смерть, с которой девочке пришлось столкнуться лицом к лицу. Я сжимал её ладонь, как тогда в Орфенариуме, она держала крепко, так, что я чувствовал, как её ногти впиваются в мою кожу. Сам я тоже был не в порядке: то проигрывал в голове произошедшее, то содрогался от мыслей обАнгелине и её чувствах. Это была не грусть, это была труднообъяснимая смесь, — горечь, отчаяние, жалость, раскаяние и досада, все это пыталось вырваться из меня потоком эмоций, позволить которые я был не вправе.
Боже, как же я подвёл её…
Как я подвел Жозе…Он, конечно, был тем ещё чванливым выскочкой, но все-таки пожертвовал собой ради нас…