А вот кинжал и нож обычно лежали в хранилище. И в этом мире их как бы не было, зато они всегда оказывались у Игоря под рукой.
Кинжалом он и стал царапать на каменистой земле палочки. А затем, напрягая память, перечёркивать их. В каждой перечёркнутой группе было пять палочек: так считать было удобнее.
– Что делаете, хозяин? – спросил Мафил, выбираясь из блокгауза с котелком.
– Дни считаю, – буркнул Игорь. – Сколько мы тут уже торчим…
– Мне кажется, что целую вечность, хозяин! – посетовал раб, устанавливая котёлок на костёр.
– А по моим подсчётам… Получается то ли двадцать девять, то ли тридцать дней! – задумчиво проговорил Игорь. – Ладно… Пусть будет двадцать девять.
– В этой информации есть какая-то ценность? – стараясь не зевать, уточнил слуга.
– Да! Есть! – уверенно ответил Игорь. – Там, во внешнем мире, не прошло и суток, а нам здесь кажется, что прошла целая вечность! Так странно…
Мафил ничего не ответил. Просто пожал плечами и отправился готовить завтрак. Не любил он пространных обсуждений не по делу, обычно оправдывая эту свою черту недостатком воображения. А вот Игорю было страшно подумать, что он с семьёй попал в Упорядоченное меньше, чем два месяца назад…
Жизнь после этого так резко перевернулась, что он даже начал забывать, каково это: мирно спать каждую ночь, вставать по звонку будильника, вливать в себя утренний кофе, съедать пару бутербродов, надевать костюм и идти на работу.
И так день за днём с перерывом лишь на выходные… Неделя за неделей, месяц за месяцем. В чём-то это, конечно, была прекрасная и размеренная жизнь. Во всяком случае, в ней было место счастью, комфорту и безопасности. Правда, имелся в этой жизни один недостаток: она как будто съедала время.
Все эти дни, недели, месяцы и годы проносились мимо. Не замечаемые глазом, не запоминаемые мозгом, не ощущаемые душой. Каждый день был похож на предыдущий, а каждый месяц отличался лишь сменой погоды за окном: дождь, снег, распускающиеся листья, яркая зелень – и снова дождь…
Были ещё и редкие выходные. Редкие, как драгоценные камни. А ещё их можно было случайно пропустить, проспав полдня в субботу и столько же протупив за компьютером в воскресенье. Казалось бы, в году ни много ни мало пятьдесят две недели. А вот выходных из последнего года в мире Порядка Игорь сумел вспомнить всего семь…
Ну и, конечно, ещё бывали отпуска, которые можно было провести и дома. Однако тогда в одну сплошную линию сливались уже не месяцы, а целые годы. И только поездка куда-нибудь в отпуск становилась неким ориентиром или маяком, который хоть как-то отличал один год от другого.
«А помнишь тот год, когда мы ездили в Грецию?»
«А помнишь, в том году, ну, когда мы решили по Италии прокатиться на арендованной машине?..»
«А помнишь, когда в Абхазии отдыхали, у нас в тот раз кошелек на пляже спёрли?».
А здесь и сейчас прошло всего двадцать девять дней. И каждый день какое-нибудь дерьмо. То убить хотят, то опять убить… То снова убить, но с подвыподвертом. И, кажется, должно быть скучно, но вот почему-то не скучно… Каждый день живёшь как в последний раз. И к каждой ночи готовишься, как к покорению Эверста. А каждое усиление от системы – как настоящий праздник.
Впрочем, каждая пережитая ночь – тоже праздник. Как и каждый прожитый день. Вот сегодняшняя ночь была спокойной: Игорь был рад уже тому, что его никто не будил, никто не тревожил и никто не пытался убить. И стоило об этом подумать, как его такое ощущение счастья накрывало… Сильнее, чем когда выходишь в первый раз после городской слякоти к лазурной глади моря, встаёшь ногами в прибой и вдыхаешь солёный воздух.
Счастье от каждого прожитого дня…