Он бросил на меня один скользящий взгляд, пока я прикрывал за собой дверь, и вернулся к делам. Благо в кабинете не было посторонних, поэтому без единого укола совести я подбросил свою новую трость, перехватил на манер очень грубого копья и швырнул в мерзавца, надеясь пробить ему голову. Мне было плевать на последствия: кару за измену и нападение на царя.
Мелай умело уклонился, будто желающих убить его подобным способом было не мало. Трость воткнулась в книжные полки позади, несколько фолиантов упало на пол. Мелай выпрямился, возвратившись в первоначальное положение.
– Промазал, – без издёвки, с отсутствием каких-либо эмоций сказал он.
Потеряв остатки самообладания, я бросился на него через всю комнату. Гнев был столь силён, что я кожей чувствовал присутствие металла в кабинете. Того было удивительно мало для обители царя Металлов. В основном светильники с заревом, некоторые украшения на стенах и письменные принадлежности на столе. Именно последние начали плавиться, принимая формы острых игл. Недостаточно металла, чтобы сделать с ним то же самое, что Мелай сделал с Сиршей, но хватит для убийства.
Царь отвлёкся на преображающийся металл, властно хлопнул ладонью по столешнице, и всё созданное мной опало расплавленными сверкающими лужами. Я прыгнул через его стол, сбивая отца со стула, и с наслаждением врезал ему по лицу, прежде чем Мелай успел опомниться. Я потянулся за торчащей из стены тростью, но удар кулаком в живот выбил воздух из лёгких, резким движением Мелай перекинул меня через себя, и я застонал, упав спиной на мрамор.
Я растерял все силы, голова кружилась, тело едва подчинялось. Только усилием воли я успел пнуть отца. Надеялся попасть в лицо, пока он вставал, но ударил лишь в плечо. Мелай схватил меня за одежду и с лёгкостью вздёрнул вверх.
– Ещё одна такая выходка, и я утоплю тебя в океане, – предупредил он.
Я оскалился, глядя на его распухающую от моего удара челюсть и разбитую губу. Нужно было сломать нос. Во мне не было страха, казалось, нервные клетки, отвечающие за это чувство, отмерли после яда. Я ощутил тонкие нити металла на одежде царя и с мстительным удовольствием заставил их сжаться. Мелай невольно выпустил меня, когда вышивка рукава разошлась и стиснула его предплечье. Металлические нити оплели руку, местами сдавливая до крови.
Я напрягся, не уверенный, смогу ли этим перерезать ему мышцы, но отец зашипел от раздражения и без труда смахнул стальные нити, которые тонкой паутиной осыпались на пол. Несколько стражников ворвались в кабинет, привлечённые шумом. Они подхватили меня под руки. Я не сопротивлялся, все имеющиеся силы и так закончились.
– Верните принца в его покои и накормите снотворным, – приказал Мелай, окинув меня презрительным взглядом. – Хоть чему-то, но ты, похоже, научился.
– И чему же? – едко выплюнул я.
– Действовать, а не трепать языком.
Мои сухие губы опять треснули, когда я не удержался от злого оскала, зная, что в следующий раз окажусь ближе к тому, чтобы прикончить его.
* * *
Меня продержали под снотворным день, а потом под сильнейшими успокоительными ещё двое суток. Из спальни выпускали редко, в основном ради прогулок на свежем воздухе в сопровождении целителя и толпы гоплитов. Из моих покоев убрали все предметы из металла, а новый костыль был целиком из дерева.
На восьмой день после встречи с Кассией голова наконец стала ясной, меня прекратили опаивать.
Завтра Кассия должна сдаться в обмен на Кая. Она ответила на письмо, доказав, что жива, и я не уверен, рад этому или нет. Мне придётся взглянуть сестре в глаза перед тем, как её жизнь будет оборвана руками нашего отца, и я не видел ни малейшей возможности это предотвратить.
По словам целителей, все остатки ядов и человеческого металла вышли из моего организма, ко мне действительно вернулся аппетит, но вся пища отдавала привкусом крови, напоминая о жутких моментах, когда я ею давился.
Выглядел я по-прежнему отвратительно. Осунувшееся лицо, сероватый оттенок кожи и огромные синяки под глазами, но Кай выглядел хуже. Настолько, что я не выдержал и отступил на шаг, встретившись с ним лицом к лицу.
Запертый в клетке Кай походил на самую пугающую версию себя. По словам целителей, он почти постоянно сидел на одном месте. Не разговаривал, смиренно ел то, что ему приносили. Заботился о себе, омываясь влажной тряпкой, если ему её давали. Не угрожал и не бросался на охранников. Но следящих за ним ужасала и нервировала его покорность, особенно после той резни, что он устроил, пока его пытались схватить живым.
ebooksa