Бывший советский физик, на глазах которого произошло крушение его Родины, пришла разруха, получил шанс вернуться назад и попробовать все изменить. Правда, время и место оказалось неподходящее .
Физик против вермахта
Глава 1
Не успел
Наши дни. Россия. Саранск
НИЦ СПП ОАО «Электровыпрямитель»
У дороги застыл высокий производственный корпус гигантского предприятия, имя которого когда-то гремело по всему Союзу. История завода началась еще 23 июля 1941 г., когда был подписан приказ Народного комиссариата электропромышленности СССР о создании единой базы для производства твердых выпрямителей. С тех пор продукция предприятия насчитывала десятки тысяч наименований номенклатуры: выпрямительные агрегаты, ртутные зарядные станции, силовые кремниевые вентили, сверхмощные теристоры и денисторы, роторные диоды, выпрямители ВАКС, высокоэффективные охладители для силовых полупроводниковых приборов. Силовые изделия нашли свое применение в различных отраслях народного хозяйства при эксплуатации тягачей, зарядных станций, электровозов, агрегатов бесперебойного питания энергообъектов, тяговых подстанций для железных дорог, автоматизированных систем управления током, энергетических установок атомных ледоколов, и т.д. Специалисты предприятия активно сотрудничали с учеными физико-технического института имени А. Ф. Иоффе, кафедры физики полупроводников Московского университета, лаборатории магнитных полупроводников профессора А. А. Самохвалова, и тд.
Сейчас же один из флагманов советской промышленности переживал далеко не лучшие дни. Развал кооперационных связей, разрыв стабильных военных заказов, резкое изменение спроса 90-х гг. нанесли мощный шоковый удар по предприятию, сделав ненужными значительную часть производимой продукции, а соответственно, и огромную социальную базу завода. В течение нескольких лет заводчане лишись двух ведомственных садиков, поликлиники и больницы, двух местных детских лагерей и одного дома отдыха на берегу Черного моря, спортивной школы. Резко снизилась численность коллектива, особенно его научно-исследовательская часть. Пришлось закрыть часть производственных корпусов, на оставшихся целые пролеты стеклянных окон украсились сплошными листами фанеры и железа. Начала покрываться бурьяном внутренняя территория предприятия.
Сегодня завод еще упирался и своими действиями пытался изобразить некоторую деятельность, но это явно была агония. Многим было совершенно ясно, что в настоящем виде единого научно-производственного центра предприятие было уже не сохранить. Оно должно было повторить судьбу многих аналогичных предприятий страны, превратившись, если повезет, в конъюнктурный небольшой заводик с местными амбициями.
Именно об этом с горечь думал и прогуливавшийся вдоль одного из еще работающих заводских корпусов благообразного вида пожилой мужчина с небольшой ухоженной бородкой, в своем немного старомодном костюме с галстуком и тростью выглядевший дореволюционным профессором столичного университета. Это был Николай Михайлович Теслин, один из старейших работников завода, сейчас руководивший еще не разогнанной экспериментальной лабораторией силовых полупроводников и преобразователей.
— Дожил… — бормотал он, с тяжелым вздохом оглядывая стены фасада здания с облупленной краской и метровыми дырами от слетевшей штукатурки. — Дожил до, мать его… светлого будущего, — со слезами в уголках глаз, Теслин нежно коснулся стены. — Как же так? Не понимаю…
Он, правда, совершенно искренне не понимал, как такая махина, объединяющая тысячи рабочих, специалистов и ученых и снабжавшая своей продукцией военных, полярников, металлургов, геологов и даже космонавтов, могла прийти к такому финалу. Совершено пустыми казались ему бесконечные объяснения этой трагедии со стороны мелькавших по телевизору реформаторов и политиков, затянутых в дорогие костюмы и сверкавших белоснежной улыбкой искусственных зубов. Они, совершенно искренне улыбаясь и проникновенно разговаривая, казались Теслину совершенно пустыми. Их постоянные мантры про инновации, рынок, маркетинг, виртуальные технологии вызывали у него уже не хохот, как раньше, а просто злость. О каких инновациях они говорят? Какие виртуальные технологии? Какой, к черту, рынок? Это же стратегическое производство, продукция которого заставляет двигаться военные тягачи и боевые машины, ходить под водой громадные атомные подводные крейсеры и гигантские туши ледоколов. Как можно к производству такой продукции подходить с мышлением рыночного торговца, у которого на уме лишь купи-продай? Как можно здесь бездумно рубить с плеча⁈
Память тут же услужливо подкинула ему воспоминание про один недавний случай на заводе. Один из назначенных управленцев средней руки, розовощекий пухленький мужичок тридцати лет, заявился на утреннюю планерку в сборочный цех и взял слово. С апломбом, чуть причмокивая от осознания своей важности, он начал рассказывать про важность новых технологий в работе предприятий, про особую необходимость использования гаджетов. Теслин, в тот день случайно оказавшимся на планерке в сборочном цехе, просто не верил своим ушам, слушая речь этого человека. Работницы, получавшие крошечную зарплату, чуть выше минимальной, внимательно слушали про искусственный интеллект, технологии big data и виртуальность. Правда, работницы, сидевшие и стоявшие возле конвейера и станков 1970–х и 1980-х гг., больше обращали внимание на дорогой и хорошо сидевший на выступающем костюм, на его сытое и довольное лицо, модные очки. Кто-то из них в пол голоса обсуждал размер его премиальных и стоимость его автомобиля. Тот же, не обращая на это внимание, продолжал размахивать айфоном последней модели и вещать про внедрение современных технологий в этом конкретном цеху. Теслин за свою жизнь уже не раз встречал таких людей с хорошо подвешенным языком, умеющих красиво, пусто и долго говорить об общих вещах. Такими были некоторые работники обкомов и министерств конца 1970-х и начала 1980-х гг., привыкшие раздавать руководящие инструкции, не вникая в суть вопроса. Они тоже были одеты в очень хорошие костюмы, имели дорогие, обычно заграничные, аксессуары, также снисходительно, покровительственно смотрели на обычных работников. Смешно вспомнить, но фоне этих балаболов даже приблатненные коммерсанты и откровенные бандиты смотрелись более выгодно и по-деловому. Они привыкли не болтать, а решать конкретные жизненные вопросы. Даже их противные рожи и нахрапистые ухватки Теслин сейчас воспринимал более близкими и, страшно сказать, родными.
— Пустые балаболки, — с презрением пробормотал Николай Михайлович, медленно вышагивая по выщербленной асфальтовой дорожке к следующему заводскому корпусу. — К чем пришли? Умение красиво болтать снова в почете. Они же даже не понимают то, о чем говорят. Заладят, как дятлы, одно и тоже: инновации, виртуальность, гаджеты. А, что стоит за этим? Где суть? Скажите мне! — раскрасневшись, Теслин замахал руками, словно оппонировал какому-то собеседнику. — Ответьте! Где она здесь, у нас на заводе?
Тут он замолчал, чувствуя, что снова излишне разволновался. Плохо. Чай, не мальчик уже. В прошлом году семьдесят лет стукнуло. Его терапевт, добрейшая Наталья Викторовна, уже не раз говорила, что ему нужно поумерить свой пыл и перестать все принимать так близко к сердцу. Главное же, с улыбкой повторяла она, нельзя пропускать прием прописанных ему лекарств.
— Дай Бог ей здоровья и ее деткам, — улыбнулся мужчина и полез в нагрудный кармашек за лекарством. — Возиться со мной, дураком. Эх, я бы уже, наверное, давно уже на себя рукой махнул. Она же молодец, — уважительно бормотал Теслин, вспоминая приятное открытое лицо врача. — И дочка у нее такая же. Красавица, умница, в хирургии работает. Руки легкие, золотые. Эх, а мои-то, совсем другие… Как чужие…
Из небольшой бутылочки, что у него всегда была с собой, он запил небольшую таблетку. Через некоторое время, уже давно ставшее привычном давящее чувство в области груди стало ослабевать. Раньше легче становилось на пять-шесть дней. Сейчас же отпускало совсем на чуть-чуть. Вот так погуляешь немного на улице, подышишь полной грудью, а потом снова боль наваливается.
— Эх, — печально прошептал он, сплевывая таблеточную горечь. — Совсем, как чужие. Вот так…
Да, дожил. Супруга уже давно покинула его. В большой квартире, обстановка которой еще хранила созданный ею уют, остался совершенно один. Дочка, в которой они с супругой с детства не чаяли души и баловали, как только могли, около десяти лет назад уехала в столицу и с головой окунулась в новомодный дизайнерский бизнес. Сошлась с таким же, как и она, у которого на уме были одни лишь деньги. С той поры, всякий раз по приезду к отцу в гости, Николай Михайлович от нее слышал одно и тоже: кругом все плохо, люди быдло, никто ее не понимает, бизнес душат, работать не дают, никто не понимает ее гениальные идеи. Захлебываясь от восторга, она описывала свои проекты, которые удалось реализовать в каких-то закрытых поселках нуворишей: супердорогую отделку стен из ценных пород дерева, дорожки из редкого голубого мрамора, привезенные из Абхазии столетние лиственницы, какие–то безумные по вычурности арт-объекты. При этом она не забывала пожаловаться на свою жизнь, манерно кивая на свою «нищенскую» не брендовскую одежду, «бедняцкий» автомобиль, паршивый ежегодный отдых в Чехии и Черногории. Сидевший рядом с ней муж одобрительно кивал после каждого ее слова, не забывая приценивающимся взглядом окидывать квартиру.
— Как же мы так проглядели? — вздыхал Теслин, стоя у скамейки и уже, забыв, зачем он тут остановился. — Ведь ни в чем ей не отказывали. Хотели, чтобы у нее все было самое лучшее. Гэдээровскую говорящую куклу на день рождение — пожалуйста, югославские сапожки к выпускному — обязательно купим, деньги на ипотечный первый взнос — осилим. Что же с ней такое произошло? В кого же она превратилась? Или я, старый дурак, уже сошел с ума⁈
Вспомнился ему и единственный внук, Эдик, которого он видел, дай Бог памяти, всего три или четыре раза. Все эти случаи у него врезались в память так, что и сейчас стояли перед глазами. Взять, к примеру, его последний приезд сюда с полгода назад. Выпускной класс, уже взрослый считай. Гайдар в этом возрасте уже полком успел покомандовать, а он сам на заводе полторы взрослые смены пахал за лишний продуктовый паек. Приехал чистенький весь, ухоженный, с иголочки одет. Волосики аккуратно расчесаны, один к другому. Только неживой какой-то. Весь бледный, серый, как цемент. Часами ни с кем ни разговаривает. Уткнется, бывало, в свой телефон с лопату и что-то там смотрит. Он-то думал, что внук там что-то полезное высматривает: к школе реферат готовит, книгу какую-нибудь по литературе читает, физический опыт смотрит. Оказалось, не так! Уставившись в экран, внук какие-то кривляющиеся рожи рассматривал. Теслина, полюбопытствовавшего содержимым очередного ролика, едва сердечный удар не хватил от увиденного. На видео один подросток с нагловатой рожей давал задание второму съесть половину содержимого зубного тюбика с горчицей, а третьему — намазать лицо, руки и живот гуталином. На его вопрос о причине такого поведения, внук со смехом ответил о лайках и популярности.
ebooksa