Остаться собой

Вот еще одна головная боль — Светлана Снежина. Завтра с утра первое, что я сделаю — поеду в лаборатории. Школа подождет. Наставники прекрасно понимают, что мы уже не дети и у нас могут быть дела, так что смотрят сквозь пальцы на наши прогулы. Главное, чтобы не выперли, вот это по-настоящему плохо. Когда я разбирался во всех этих нюансах, то уяснил одно — у каждого аристократа должен быть диплом об окончании какой-нибудь школы. Он вовсе не означает, что его обладатель имеет какие-то сверхзнания, нет. Диплом означает, что маг себя контролирует, что он случайно не сожжет город, а если и сделает это, то намеренно, и наставники этот контроль гарантируют.

— Танька Образцова до сих пор не может мне простить, что ее Женька Водников бегал за мной, просто проходу не давал, а на нее не обращал никакого внимания, — задумчивый голос матери вырвал меня из задумчивости. Я внимательно посмотрел на нее. Сколько еще отшитых в прошлом парней, ставших главами не самых простых кланов, мы в итоге обнаружим? Единственное, в чем я почти уверен, как, впрочем, и дед, и Назар Борисович, она отдала сердце и не только сердце одному из тех двух молодых и очень знатных парней, разбившихся на одной машине еще тогда, когда она не знала, что забеременела. — Она будет мстить, это точно, так что, Костя, будь осторожен.

— Думаю, что вам нужно привести себя в порядок, Константин Витальевич, — Громов встал и прошелся по комнате, тяжело опираясь на подаренную матерью трость. — А мы пока подумаем, что будем делать, когда придет Водников. Отсутствие Виталия Павловича ни в коем случае не должно выйти за пределы поместья, тем более, что официальных заявлений не было.

Так, у них начался мозговой штурм, и мне лучше действительно убраться, потому что помочь я вряд ли смогу, все-таки многих нюансов не знаю, и буду только мешать.

Вода в ванной помогла расслабиться, и я почувствовал, как мой опустошенный источник начал наполняться энергией. Прикрыв глаза, я даже не почувствовал, как упал в медитацию и очутился в знакомом беловатом мареве, в котором невозможно было определить, где находится верх, а где низ. Оставалось лишь надеяться, что та зыбкая поверхность, на которой я стою, иной раз не решаясь пошевелиться — это все-таки условный пол, а не что-то еще.

Безликий приблизился ко мне стремительно. Я даже слегка отшатнулся. А потом уставился в черные провалы маски, потому что у меня впервые появился шанс рассмотреть его так близко. На какое-то мгновение мне показалось, что в глубине блеснули ясные голубые глаза, но разглядеть более внимательно я не сумел, потому что безликий уже отодвинулся.

— Все развивается слишком стремительно, так не должно было случится, — он покачал головой. — Я не понимаю, в чем причина. Скорее всего, тем, кто заварил эту кашу, надоело ждать, и они решили форсировать события.

— О ком ты говоришь? — я почувствовал, как сердце совершило кульбит, и застучало с удвоенной силой. — Ты ведь знаешь, так скажи мне. — Но маска покачала головой.

— Используй янтарь. Он слишком древний, чтобы помнить, как мы только начали постигать азы магии, но не такой древний, как остальные камни, чтобы закостенеть и уже не суметь измениться, не нарушив своего совершенства. — Он снова шагнул ко мне, и я почувствовал прикосновение пальцев, которые оказались на удивление теплыми, к своему лбу. — Проснись.

Я забарахтался в ванной, расплескав воду по полу.

— Демоновы исчадья, — с силой стукнув кулаком по воде, еще немного плеснув при этом на пол, я принялся вылезать и вытираться большим пушистым полотенцем. — Вот что им мешает сказать прямо о том, что они хотят донести? Для чего все эти загадки?

В комнате мой взгляд упал на кровать. Мешки с драгоценностями, точно.

Вытащив мешки, я просто и без затей вывалил из содержимое на стол и принялся перебирать. В гробнице присматриваться было особо некогда, да меня тогда еще и плющить начало, когда в моем теле зарождался огонь. Теперь же я тщательно осматривал каждую вещь, и, осмотрев, убирал обратно в мешок. Артефактов среди побрякушек не обнаружилось. Абсолютно все драгоценности были чистыми. Я отобрал несколько, которые понравились мне чисто визуально, и сбросил в стол. В этом ящике уже лежала шкатулка с браслетами, один из которых одарил меня огнем.

Большинство драгоценностей вернулись в мешки. На столе остался лежать лишь небольшой бархатный мешочек. Если мне память не изменяет, то там находятся простые камни, без оправы, а некоторые даже без окончательной огранки. Высыпав камни на ладонь, я повернул руку так, чтобы на нее падал свет. В этом свете камни засверкали, и тут я замер, потому что среди вполне узнаваемых драгоценных камней разного размера и цвета промелькнуло несколько желто-рыжих капель, в которых ясно были видны застывшие навсегда в капнувшей на них когда-то смоле мелкие насекомые и какие-то мелкие листики. Янтарь. Безликий что-то говорил про янтарь. Ссыпав камни в мешочек, я его тоже убрал в стол. Надеюсь, что в ближайшее время пойму, что он имел в виду. А пока не помешало бы одеться, а то, мало ли кого может принести.

Только я успел натянуть рубашку, как в дверь постучали. За дверью стоял Назар Борисович.

— Прибыл посетитель, Константин Витальевич, — говоря это, он хмурился, а его лицо выражало этакую смесь изумления и недоверия. Я невольно тоже нахмурился, потому что видеть какие-то сильные эмоции на лице дворецкого было для меня настолько непривычно, что я даже слегка растерялся.

— Что, Водников даже пары дней не подождал, переваривая то, что произошло? — спросил я, застегивая рубашку.

— Нет, хотя глава клана Водниковых весьма впечатлительный и эмоциональный человек, не думаю, что он придет ранее завтрашнего дня. — Назар Борисович покачал головой. — Прибыл банкир, отвечающий за счета клана Кернов.

— За каким хером он притащился? — я удивленно посмотрел на дворецкого, рассуждая, надевать пиджак или нет.

— Понятия не имею, — он развел руками. — Я проводил господина Хромцова в желтую гостиную и попросил присоединиться к встрече Громова и Марию Витальевну.