Остаться собой

— Константин Витальевич, вы идете? — Звягинцев усмехнулся. Он не добавил что-то вроде: «Хватит уже заигрывать со всеми подряд девицами», — но это явно подразумевалось.

— Вот так, побудь немного хорошей девочкой, проследи, чтобы нам никто не помешал, — секретарша скованно кивнула, я же, отпустив дар, прошел к двери кабинета, и, распахнув ее, вошел туда впереди Звягинцева.

— Как вы прошли без... — Борзов опомнился, узнав меня, и осекся. Я же пересек кабинет, обошел стол и встал прямо перед главным бухгалтером.

— Договаривайте, как вы прошли без... чего? — я наклонил голову, разглядывая его. — Что же вы замолчали. Не хотите договаривать, очень хорошо, тогда давайте сразу приступим к делам нашим скорбным, а именно, к финансовым делам этого полностью автономного кланового учреждения. Насколько мне стало известно, лаборатории имеют собственные счета, из-за легкой сложности в прогнозировании затрат, например, таких, как внезапно понадобившийся янтарь. Или некие титановые заготовки, которых внезапно стало требоваться несколько больше обычного, или не стало, или объем, требуемый лабораторией, остался прежним? Тогда я совсем ничего не понимаю, помогите мне разобраться, Григорий Натанович, — я смотрел на него в упор. Но Борзов решил полностью оправдать свою фамилию. Он слегка привстал и зашипел, не обращая внимание на нахмурившегося Звягинцева, который даже подался вперед, видимо, чтобы меня защитить от главного бухгалтера. И то верно, а вдруг этот тип меня укусит? С него станется.

— Ты не имеешь права ничего у меня спрашивать, а я имею право выкинуть тебя из моего кабинета, потому что ты — никто, ты даже не наследник, просто выблядок... — я прямо с места с огромным наслаждением зарядил ему в челюсть. Он слегка потерялся и грузно упал обратно в кресло.

— Я никому не позволю оскорблять мою мать, особенно такому ничтожеству, как ты, — спокойно проговорил я, и присел на стол, прямо перед ним. Борзов довольно быстро очухался, и принялся вставать, но я толкнул его ногой так, чтобы тот снова сел. — Сидеть! Еще раз вякнешь не по делу, или ни дай бог начнешь права качать, я сотворю с тобой что-нибудь ужасное. Сел? Удобно сел? А теперь слушай меня внимательно. Не так давно ты побывал в моем доме и познакомился с моим пушистым котиком. Очаровательный зверек, не правда ли? Мне даже показалось, что вы подружились, — Борзов дернулся, но я снова толкнул его в кресло. — Ты будешь спокойно сидеть, или мне тебе ногу сломать, чтобы не дергался?

— Андрей Юрьевич, вы так и будете смотреть, как мне угрожают? — Борзов внезапно повернулся к Звягинцеву и решил поискать у того справедливости.

— Я не могу приказывать Керну. Лаборатории принадлежат клану, а какая у вас форма общения с семьей, известно только вам самим и юристу, который ваш договор заключал. Может там подобный вариант общения оговорен отдельным пунктом, я же не знаю, — развел руками Звягинцев. Похоже, ему грозит повышение. Посмотрим, как он с остальным справится.

— Наговорился? Заметь, Гриша, я дал тебе спокойно переговорить с Андреем Юрьевичем. Рот не затыкал, руки не выламывал. Цени, — я жестко усмехнулся. — А теперь вернемся к моей очаровательной животине. Как я уже сказал, вы подружились, и ты даже поиграл с ним в игру, отними мои штаны, в которой мой котик вышел победителем. — Борзов снова дернулся и побледнел, видимо, вспомнив все подробности этой «игры». — Заметь, Гриша, он так не со всеми играется, только с избранными. Вот в последний раз котик поиграл в эту игру с главой весьма уважаемого клана. А теперь, самое главное, кот мой чеширской породы. А у котиков этой породы имеется небольшая склонность, они делают что-то вроде лежанки, которая напомнила бы гнездо, выстланное нежнейшей шерстью их матери. Чуешь, куда я клоню? — Борзов медленно покачал головой. — Ну, какой же ты недогадливый, — я покачал головой. — Эта шерсть настолько нежная, настолько мягкая, что заменить ее могут лишь определенные вещи, такие, как штаны, например, сшитые из тончайшей и очень дорогой шерсти. Очень дорогой шерсти, Гриша, — я нагнулся к нему, а он, похоже, все-таки понял, к чему я клоню, как понял и нахмурившийся Звягинцев. — Такой, из которой, к примеру, был сшит мой костюм, в котором я должен был пойти на свадьбу к Вольфу, на которой я был свидетелем. А еще из подобной шерсти могут себе позволить купить штаны главы не самых маленьких и бедных кланов. И, как это ни странно, наш главный бухгалтер.

— Я не... я... — Борзов что-то хотел сказать, но слова застряли где-то внутри и никак не хотели выходить наружу.

— У тебя три секунды, чтобы предоставить мне доказательства внезапного и очень богатого наследства, которое тебе совершенно случайно оставила троюродная тетя, перепутав в завещании имена наследников. И, если такового не найдется, то я даю еще пять секунд, чтобы внятно объяснить мне и начальнику службы безопасности, в том числе и внутренней, откуда у тебя, Гриша, деньги на столь дорогой костюм. А также, куда делись, как оказывается, уже купленные на деньги клана Керн титановые заготовки, — я бросил бумаги на стол, скрестил руки на груди и пристально посмотрел на него. Он молчал, я же демонстративно глянул на часы. Когда отпущенное ему время истекло, я повернулся к Звягинцеву. — Андрей Юрьевич, вы все слышали. Он полностью ваш, со всеми потрохами и секретаршей. Очаровательная особа, совершенно очаровательная, вам будет весьма приятно с ней работать. Сейчас я говорю от имени клана: должны быть найдены все деньги, которые он спер, и каждая копейка должна быть возвращена. Где он их возьмет, меня не волнует. Далее, Борзов пишет заявление о добровольном уходе с занимаемой должности. А потом уж вы определяете, что с ним будете делать, все-таки это уже дело внутренней службы безопасности.

Я соскочил со стола и вышел из кабинета. Уже возле лифта Звягинцев меня догнал.

— Почему ваш дед и никто другой не заподозрили хищения? — хмуро спросил он.

— Потому что мало кто решался на самом деле жаловаться главе клана. А раз Виталий Павлович не инициировал проверку, то и вы не могли ничего заподозрить. В моем же присутствии часто не стесняясь обсуждали козла Борзова, который в очередной раз зажал финансирование. Да плюс тот мужчина, который выскочил перед нами, я к сожалению, не знаю, кто он. Так что я просто решил провести небольшую проверку, — я устало потер лоб. Вряд ли мы когда-нибудь увидим снова украденные деньги. — Так часто бывает, что предает именно тот, кому ты доверяешь, а Борзову Виталий Павлович доверял. Недолюбливал, но доверял. К тому же Борзов действительно хороший бухгалтер и у него все всегда сходилось вплоть до копейки. А еще меня просто жутко интересует, зачем здесь такой огромный штат, если, половину всей работы, похоже, волочет на себе Иванова?

— Это очень хороший вопрос, и я сейчас же инициирую проверку каждого служащего бухгалтерии. И не простую плановую, а углубленную.

— Ну и правильно, пора кончать с этим бардаком, а не то... — меня прервал резкий звук выстрела, за которым раздался пронзительный женский крик.

Мы со Звягинцевым переглянулись и опрометью бросились к кабинету главного бухгалтера. Дверь в сам кабинет была распахнута. Секретарша стояла в дверях и кричала, закрыв рот руками. Борзов сидел за столом, откинув голову назад. На виске у него была аккуратная дыра, из которой тек тонкий ручеек крови, а в опущенной руке бал зажат пистолет.

— Ну хоть ушел как мужчина, — я покачал головой.

— И это немного странно, — Звягинцев нахмурился еще больше. — Как бы здесь нечто большее, чем просто растрата в итоге не обнаружилась. Так, дорогуша, пошли как со мной. Вы не возражаете, если я вас оставлю? Сюда скоро придут мои люди. Лифт я заблокирую. Никто из отдела, кроме вас не сможет выйти отсюда, — я махнул рукой, мол, работай.

Звягинцев утащил уже не орущую секретаршу, которая внезапно поняла, что в ее жизни наступила большие перемены, и принялась сопротивляться. Но начальник охраны держал ее крепко.