– Только я бы не хотела…
– Да, да, – кивает доктор, – мы с вашим папой уже все обсудили.
Кошусь на Луку: он так же сосредоточенно смотрит в экран, хотя мы только еще начинаем.
– Ну что, моя девочка, – обращается ко мне доктор, – раздеваться-то будешь?
Почему-то в мыслях проносится, что у меня стали появляться растяжки и они такого неприятного цвета. Отмахнувшись от них, я задираю блузу, обнажая живот. И теперь тоже перевожу взгляд на экран. Сначала мне кажется, что я снова ничего не увижу. Даже когда врач показывает, куда точно смотреть, я лишь вздыхаю разочарованно, а потом…
– Боже… – выдыхаю я и растроганно сжимаю руку Луки, который склоняется надо мной. – Господи…
– У вас и правда все просто божественно, – соглашается доктор и, обернувшись, подмигивает.
Раз. И еще один. Причем не мне, а Луке.
Тот с улыбкой кивает.
– Жулик, – говорю я, взглянув на него.
Раскаяние? Не слышали, нет. Его улыбка становится шире.
– Ну ты же слышала, какая с папами вселенская несправедливость! Знакомимся с ребенком в последнюю очередь. Мало того, что после мамы, так еще и после врачей. Дай хоть в первых рядах узнать, кого ждать: мальчика или девочку. А ты, как и хотела, узнаешь на родах. Я свое слово держу!
Мне становится смешно. Пытаюсь сдержаться, но получается плохо. Живот начинает подрагивать.
– Позитивные эмоции – это хорошо, – вопреки моим опасениям, доктор не делает замечания. – Это очень важно для вас и ребенка. Вы же в курсе, что он вас уже слышит и все чутко улавливает?
Я киваю.
А маленький тоже поддакивает – начинает пинаться. Причем не один раз, а несколько, как будто заготовил долгую речь и сейчас высказывается на своем языке не рожденных пока малышей.
– Наташ… – слышу над собой тихий голос.
Киваю.
И кладу руку Луки на живот. Промолчит? Опять притихнет и спрячется?
Взгляд Луки прикипает к моему животу, как будто он мысленно уговаривает малыша не стесняться.