– Время всегда есть, – возразила Беатриче, с сочувствием глядя на меня. – Я…
Ее прервала хлопнувшая дверь. В церковь вбежали две черноволосые девочки в белых льняных платьицах. Первой на вид было годика три, она держала за руку старшую – пятилетку, верещавшую что-то по-итальянски. Даже без знания этого языка в ее речи легко узнавалось слово mamma – «мама».
Беатриче подскочила с обеспокоенным видом и, коротко извинившись, бросилась к детям. Я проследила за ней взглядом, отметив очевидное сходство между матерью и дочерями – гладкие волосы, темно-карие, почти черные глаза и характерный гордый профиль.
Лоренцо нетерпеливо вздохнул, когда унеслась молодая ореада. Тереза, наоборот, взволнованно наблюдала за ними и расслабилась, только когда выяснилось, что девочки просто увидели выходящих из церкви жителей деревни и решили, что собрание закончилось. Беатриче быстро выпроводила их наружу и, смущенная, вернулась обратно.
– Извините еще раз. Я хотела сказать, что усилю защиту горы. Научу дочерей, как это делается, пусть помогают.
– Спасибо. – Я улыбнулась ей, но Лоренцо это не успокоило.
– Твои дочери слишком юны. Сколько младшей – три года? Нужно придумать другой способ справиться с колесничими.
– И что ты предлагаешь, Лоренцо? – поинтересовалась Тереза. – Взять наших мужчин и отправиться силой отвоевывать Джеронимо? Никто не пойдет. Мы слишком размякли за годы сытой жизни. Все будут надеяться, что инквизиторы их не тронут или что можно будет в последний момент уехать во французскую общину, куда колесничие вряд ли сунутся. Да и не стоит того этот глупый ребенок. Не думаю, что его заставили связаться с инквизиторами. Он всегда нас недолюбливал, поэтому мог прийти к ним сам.
Мне так не показалось – уж больно подавленным выглядел Джеронимо, – однако я промолчала. Высшие знают этого парня гораздо лучше.
– Я тоже за то, чтобы оставить Джеронимо там, где он есть, – поддержала Беатриче. – Еще не хватало рисковать жизнями ради того, кто сам от нас отказался.
– Я бы с удовольствием согласился с вами, – сказал Лоренцо, – но у инквизиторов не должно быть либо мальчишки, либо договора, иначе мы в любом случае рискуем жизнями. Константин, ты сведущ в документах и работал с князем больше всех нас. Есть ли возможность переподписать договор?
– Когда связь уже установлена? – Костя задумался. – Новый договор с духом замка можно заключить, только если по всем правилам расторгнут старый. А этого нельзя сделать, если не получить согласие второго хозяина и не сжечь предыдущий договор. Проще говоря, это не вариант, если мы не хотим соваться к братству.
– Но мы же не можем оставить все как есть. – Беатриче в волнении завертела колечко на безымянном пальце. – Если в Серените появятся инквизиторы, они поработят меня и моих дочек.
– А нас просто убьют, – добавила Тереза. – Тише, Беатриче, не беспокойся. Я хоть и пожила свое, но у меня в Серените дочь и внуки, поэтому лучше лягу костьми, чем позволю добраться до них колесничим.
– И мы потеряем все наши ценности. Все наше наследие, – тихо добавил Лоренцо, глядя куда-то внутрь себя.
Похоже, вопрос наследия был для него важен. Ну а я задумалась над словом «ценности».
Мне все это категорически не нравилось. Ни то, что я вдруг внезапно узнала о существовании потустороннего мира, ни то, что я на прицеле у инквизиции, похищающей людей, ни то, с каким высокомерием ко мне относились высшие. А вероятность кровавой резни «радовала» настолько, насколько вообще возможно. Ценности, ради которых я сюда приехала, не стоили ничего из этого.
«К черту их всех, – шепнул голос разума. – Скажи, что не подписывалась на такое и что не хочешь быть участницей чужих разборок. Откажись от замка, пусть нелюди вытаскивают Джеронимо, а тот забирает его и тащит на себе эту ношу. Он хотя бы знаком с привычками высших, а тебе такие проблемы ни к чему».
Да, так можно было бы сделать. С одной стороны. А с другой…
Воображение восстановило в памяти образ двух девочек в льняных платьицах. Не знаю, что Лоренцо имел в виду под наследием, а я была обычной женщиной, которая в первую очередь понимала под этим словом детей. Джеронимо же сначала отказался от них, а затем продал инквизиторам, и факт оставался фактом вне зависимости от того, заставили парня или нет. Я согласилась стать хозяйкой замка, ничего не зная об ответственности, которая на меня ляжет, – и это целиком на совести высших. Но если я сейчас умою руки и вернусь в Москву, даже не попытавшись сделать что-нибудь ради ни в чем не повинных детей, на моей совести тоже появится жирное пятно. Тогда точно придется задуматься о некоем царстве в преисподней, где меня будут коптить, как Лоренцо.
ebooksa