– Заместитель командира батальона.
– Сам командир где?
– В город уехал, дня два уж как.
– Почему вчера так тихо было, не работали?
– Дизель сломался, не было света, вот и чинили.
– Где ваша казарма?
– Отсюда, к лесу, метров триста. Там сторожка стоит. В ней мы и живем.
– Где те трое, что меня сюда привели?
– Отдыхают они, им ночью на посты заступать.
– Что за люди?
– Они не наши, не отсюда. Из Литвы. Говорят, раньше в «лесных братьях» были. Их вообще-то шестеро, только трое сейчас в лесу.
– Сарай справа – что там?
– Сломанное оружие и снаряды из танков.
В коридоре затопали сапоги. Это еще кто к нам пожаловал?
Топот ног услышал и полицай. Вдохнул воздух – орать собрался? Ну уж дудки! Тычок ножом, и он забился у меня в руках. Рот я зажал ему рукавом, так что заорать у него не получилось. Опустив дергающееся тело на пол, я скользнул к двери, поднимая на ходу «кистень». В коридоре отряхивал снег с сапог еще один немец. В руках он держал судки с едой. Оберу жрать принес? Похоже. Так, и куда он теперь, сразу в кабинет? Не должен вроде. У обера свой официант имеется. Значит, к солдату. Так оно и оказалось. Отряхнув с сапог снег, немец шагнул к двери и распахнул ее. Сделав пару шагов, он остановился. Солдата увидел? Плохо быть чрезмерно глазастым. Иногда и невредно временно окосеть… «Кистень» провернулся в руке… Этот немец тоже оказался безоружным. Тыловики…
Однако же… Судки… Так, тут еще чайник где-то был? Вот он, в углу.
Хрусть, хрусть, хрусть… Нападало снегу за ночь. Эдак я по лесу далеко и не уйду, плохо.
Что может быть естественнее и безопаснее в обеденное время, чем человек с судками и чайником? Да еще и одетый в немецкую шинель, сапоги и шапку? Ну, разве что человек, несущий поднос с водкой и закуской. Сомневаюсь я, однако, чтобы немцев так угощали даже и в тылу. Так что – без водки проживут. Или, учитывая национальные особенности, – без шнапса. И без сала. Вот и машина с антенной. Стучим? А как же!
Дверь в машину оказалась не заперта и распахнулась почти сразу.
– Вас? – удивленно спросил меня выглянувший радист. Не поднимая головы, я протянул ему судки с обедом. Чайник остался в моей правой руке.