Ну, да уж чего. Назвался, полезай. Судьи записали с помощью гусар и добровольцев из русских, обученных грамоте, всех желающих на бумажки и время от времени кидали эти бумажки в папахи и вытаскивали две из них, выгоняя в центр поляны бороться. И полян таких граф Витгенштейн и Пщы организовали почти полсотни. Тот, кто выигрывал схватку, получал назад бумажку со своим именем и мог бросить её в следующую папаху. Графу тоже пришлось. В первой жеребьёвке ему не повезло. Попался настоящий богатырь, нет, он на десяток сантиметров пониже был Петра Христиановича, но в плечах зато поширше точно. И весь такой кривоногий и плотный, как настоящий борец.
Боролись обнажёнными по пояс. Брехт легко сорвал захват соперника, Сам взялся поудобнее за руку богатыря и чуть толкнул его, чтобы он перенёс центр тяжести и упёрся. Отработанный приём. Тот и упёрся, но при этом правую ногу далеко вперёд выставил. Сработал многолетний опыт самбиста и дзюдоиста и Брехт ему сделал замечательную подсечку. Бычок рухнул на травку и хрюкнул. И как давай блажить на неизвестном матерном. Не отходивший от генерала Зубер перевёл, что рус, мол, шайтан и он его маму, потому что тот правила нарушил. Борются только выше пояса.
– Пардоньте. Моя путала. Моя твоя больше не будет подсекать. Моя будет бороться честно. Твоя вставай и не блажи.
Встали и по новой начали. Брехт на этот раз решил инициативу кабанчику отдать. Тот взял захват и пошёл на приём, похожий на мельницу, толь с захватом пояса, а не ноги. Ну, такие «коряги» тут не проходят. Пётр Христианович присел и, обхватив джигита за пояс, приподнял и запустил на траву с хорошей такой амплитудой, и тело подвело, чуть не докрутило соперника, самому гибкости не хватило. Богатырь черкесский рухнул на спину, а надо было на живот. Но рухнул на грешную землю, а не на маты и с высоты в два метра. Плюх такой, что и земля покачнулась.
Вставал каракалпак кабардинский из Черкесии тяжело. Сначала лежал тяжело, потом, дышал тяжело, потом, сел тяжело, потом, глядел на Брехта тяжело, вот потом попытался встать. Тяжело! Но встал, и снялся, пошёл, не тот глагол, порысил, теряя центр тяжести, к судье, требуя адекватного соперника, а не этого русского шайтана.
– Я если чё, то немец. – Сказал судье граф Витгенштейн.
– Ты, рус, выиграл, соперник сдался. Вот тебе твоя бумажка. Жди следующего соперника. Вон туда ходи, сюда не ходи, там второй круг будет.
Точно, Брехт сам это и придумал. Поле разделили на две неравные части. В левой, которая поменьше, уже начинались схватки второго круга.
Пётр Христианович присмотрелся к поединщикам. Ни одного толстого. Худые, жилистые, кряжистые. Никто их бороться в школах олимпийского резерва не учил. Так, пацаны на улице чего-то исполняют. Потом на соревнованиях на Ураза-Байрам кое-что видят у взрослых поединщиков, пытаютсяповторить. Не соперники. И это первый был настоящий богатырь. Остальные все на голову ниже Брехта. А есть и совсем невысокие – метр пятьдесят. Никто ни на какие весовые категории разделить борцов даже не пытается. Жребий. Принцип черкесам понравился. Граф решил быстренько пройти второй круг и пойти поискать Марата, чтобы обкашлять вопрос о составлении алфавита для Кабарды, а потом и словаря. Может, надумают пару тех, кто знает арабский с ним послать, всё одно нужно одного священника с собой брать. Должна же личная охрана императора в положенные часы намаз совершать.
Брехт сунул пенсионеру сивобородому свою бумажку, тот бросил её в шапку и стал составлять очередные пары. Третьим выпало бороться Пётру Христиановичу и … Зуберу.
– Ты что тоже богатырь? – Хмыкнул граф, но разделся и в круг вышел. И с первых же секунд понял, что невысокий рост и малая масса соперника не повод – подходить к поединку спустя рукава. Через несколько секунд оказался на коленях. Только на силе сбросил с себя переводчика и собрался. Вёрткий оказался противник, никак не давал взять нормальный захват и словно специально провоцировал, выставляя одну ногу вперёд, видимо наблюдал за первым поединком графа.
Ну, опыт не пропьёшь. И по классической же борьбе был чемпионом Свердловской области и Таджикистана. Поймал двумя руками за левую руку и запустил бросок через плечо, при этом постаравшись довернуть противника в воздухе, чтобы он на живот спикировал. Получилось. Зубер приземлился на колени и локти, но готовый к этому Брехт, дожал рукой, вложив в неё весь вес.
Всё, теперь можно и о создании кабардино-черкесского словаря с главным князем пообщаться.
Событие пятьдесят восьмое
Спалось графу фон Витгенштейну плохо. Днём тысячные толпы, громкие крики и костры, тысячи костров на которых жарились бараны, отпугнули местных комаров. Улетели в прибрежную осоку и в лес, спрятались от неадекватной орущей еды. Но еда наелась, напилась пива, набросались другой едой на и об землю, и сморил её сон. Храпели, сопели, потели тела, испуская в инфракрасном диапазоне призывы к кровососам, истинным хозяевам этих мест, что всё, пора и вам господа на обед. Кушать подано.
И хозяева прилетели и хозяева облепили еду. Ладно, хозяйки. Что меняет? Всё одно – облепили. Ох и много потомства теперь будет! Ох и насосали. Ох и напищали.
Брехт и с головой укрывался пледом, и ментик на голову накидывал, и руками махал. Помогало мало. Только вроде начинает засыпать, как налетает очередная волна местных комарих и его голубую-преголубую графскую кровь пытаются всю без остатка высосать. Вон, какой боров. От его крови и потомство будет огромное, как комар-дергун, прямо.