— Итак, дорогие херы, мне срочно нужны сюда ваш министр сельского хозяйства и представитель «Мерседесса»! — почти так. — Мне бы людей сюда, которые смогут помочь удовлетворить просьбу Марии Фёдоровны.
Событие тридцать третье
Батянька российской императрицы Елизаветы Алексеевны (урождённая Луиза Мария Августа Баденская) помер недавно. Примерно два года назад. Да и бог бы с ним, правил Баденом не он, Карл Людвиг Баденский так и умер наследным принцем. А вот дедушка жив и воду мутит. Тоже сейчас в Вене. Вместе с Вюртенбергскими родственниками и его Наполеон руками Талейрана провозгласил курфюрстом. Земель прирезали совсем мало, и главное, этому курфюршеству до королевства не разрастись. На востоке Вюртенберг, а на юге Швейцария. С запада же Франция. Тупик. Курфюрст Бадена и дедушка российской императрицы старенький, но крепенький дедушка в парике, очевидно, лысину скрывает, Карл Фридрих Баденский тоже Брехта в свои тенета залучил. Елизавета ничего для дедушки не просила и вообще почти не говорила с Петром Христиановичем, сидела молча за небольшим натюрмортом. За родственника хлопотал Александр. Посмотрели карту. И чего, только маленьким краем Баден за севере граничит с гесенн-дормштатскими землями, так те сами у Талейрана получили кучу мелких городом и епископств. Не вариант, короче. С этими Гессенами вообще запутался Пётр Христианович. Чуть севернее есть ещё великое княжество или курфюршество Гессенское и, между прочим, рядом совсем графство Берлинбург, про которое Брехт хотел поузнавать. Мало ли, вдруг там решат ему трон в эти неспокойные времена уступить. Всё, что знал о родичах, так это то, что в 1792 году графство стало княжеством и сейчас там князем некто Альбрехт. Кердык, больше ничего. На обратном пути точно стоит наведаться и родственников навестить. А вот, чего с дедушкой делать сейчас, Брехт не знал. Ничего ни пообещать не мог и даже попросить у них нечего. Ничего кроме города Баден-Баден, он про это курфюршество не знал. Виноградники есть, так в Вюртенберге не хуже, и там эти земли точно станут королевством, пусть думают, что князю Витгенштейну, в том числе, обязаны. А тут ничего хорошего не ждёт дедушку и его наследников. Они тоже ввяжутся в войну на стороне Наполеона и тоже почти все их солдаты и офицеры полягут. Потом долго будут из демографической ямы вылазить.
Вообще Талейран молодец. Он из этого рыхлого образования именуемого Священной римской империей немецкой нации путём объединения создал десяток королевств и княжеств с герцогствами, которые все станут союзниками Наполеона. Классический приём с разделяй и властвую. А вот зачем сюда Александр попёрся в этот делёж? Просто эго потешить, ну, как же, с его участием история деется. Опять же родственникам помогает. Афёра же с отправкой сюда князя Витгенштейна — вообще глупость. Здесь ничего не решается. Всё решается в Париже, да уже решено, а сейчас только мелкие склоки тут улаживаются, кое-кому чуть денежек отсыпают, чтобы не бухтел, или городок какой. Больше всех пострадали епископства. Их аннулировали полностью. Всё, власти теперь светские во всех немецких государствах.
А самое прикольное, что все эти склоки происходят в Вене, которую как раз и общипывают. А Франц даже пытается делать вид, что он тут значимый персонаж.
С дедушкой императрицы расстались холодно, ничего Брехт ему не пообещал и ничего не попросил. Отделался фразой, что поспособствует родственнику Российской императрицы в меру своих возможностей.
Пётр Христианович, уже было, совсем решил, что с родственниками Александра он покончил, в смысле, что мог, пообещал, а делать всё равно ничего не собирался, и можно уже скататься в Линц, посмотреть на оружейную фабрику, но был в своих смелых мечтах остановлен. На следующий день прибыл посыльный, который пригласил русского посла на бал, что давал император. Какой повод? Да никакого. Собралось вместе куча всяких герцогов и князей, вот, и решили пляски устроить.
Танцевать Пётр Христианович не собирался, но и отказываться от приглашения не стал. Хоть посмотреть на самый пафосный двор в мире. Да, было на что посмотреть. Народу в бальном зале собралось под двести человек. Все в золоте. Это мужчины. В основном все в военной форме с эполетами и аксельбантами. Дамы же все в этих новомодных греческих полупрозрачных туниках с открытыми всем взорам, ощупывающе-заинтересованным, титьками. Пётр Христианович, как истинный эстет, на дам тоже пялился. Что можно сказать? Можно сказать, что есть очень приличные экземпляры, но есть и такие швабры и вешалки, что можно только посочувствовать их мужьям и зятькам будущим. Дочь же на мать будет похоже. Одна девица несколько раз бросала на князя непонятные взгляды, но подходить, не подходила. Должно быть, правила этикета не позволяли. И тут как раз появился сам император Франц второй с тем самым человеком из правительства, что Брехта опекал в Вене. Человечек отыскал глазами Брехта и к нему поспешил.
— Князь, вас хочет видеть император. Пройдёмте.
Император между тем поднялся на возвышение небольшое в три ступеньки, на котором располагался оркестр. Наверняка из Венской оперы притащили. Музыка смолкла и все двести человек уставились на князя Витгенштейна, который по образовавшемуся резко проходу вынужден был пройти к этим ступенькам под сотнями изучающих взглядов.
Брехт, чуть выбитый из колеи этим вниманием, прошёл по проходу, и вдруг оказалось, что его решили наградить орденом. Ну, он же рассказал Францу о своей победе над персами с помощью осликов бедных. Рассказал и забыл, а впечатлённый столь неординарным убийством бедных животных, император решил его к ордену представить. Назывался орден — Военный орден Марии Терезии. Брехту выдали саму низшую, оказывается, его степень, рыцарь или кавалер по местному. Белый эмалевый крест на колодке пристегнули к груди Петра Христиановича и народ стал подходить и обнимашки устраивать. Одним из последних подошёл и дедушка императрицы российской Карл Фридрих Баденский. Подошёл с той самой девицей красивой, что с Брехта взгляд не сводила.
— Это моя внучка, Петер, и сестра вашей императрицы — Мария Елизавета Вильгельмина Баденская, а сейчас герцогиня Брауншвейг-Вольфенбюттельская. Замуж выскочила недавно за Фридриха Вильгельма Брауншвейг-Вольфенбюттельского. Он сейчас в Пруссии, командует корпусом. Война на носу, вот и отозвали его. Да ещё поляки там чего-то устроили. Бунтуют. Не откажите, князь, вручаю вам на сегодня заботу о внучке, сам-то плохо себя чувствую, сбегу, стар. А вы молодёжь развлекайтесь. Да, Петер, я тут сегодня утром одну интересную бумагу из Парижа получил, от … Ну, не важно. Ты бы зашёл завтра ко мне. Есть что обсудить.
— Всенепременно. Сразу после завтраку и загляну.
— Ну, уж после завтрака. Спишь, небось, до полудня, это мы старики птички ранние. Как проснёшься, так и навести. А теперь разрешите откланяться. Танцуйте, веселитесь.
Событие тридцать четвёртое
Интересно, не сильно эта младшая сестрёнка на старшую похожа. Словно и не сестра. От разных отцов? Лёгкие сейчас нравы. Сестрёнка, вон, от Чарторыйского девочку родила. У Александра жена блондинка и глаза васильковые, а тут чернявая девица с серыми глазами, разве что ростом примерно равна. Тоже за метр семьдесят. Для нонешних времён — просто дылда. Половина танцующих мужчин меньше ростом. Так это ещё сейчас шпилек с лабутенами не придумали. На них вообще бы с Брехта ростом была. А ещё старшая сестра молчунья, а эта чирикала, не переставая, ни на секунду рот не закрывался, ни на минуту. Дефицит общения? Не повезло девушке. Сразу, можно сказать, после свадьбы мужа назад в армию отозвали и теперь одна с дедом и матерью. Скучно девушке.
А ещё она как-то странно вела себя, для совершенно незнакомой Петру Христиановичу девицы, а ну, да женщины. Не вязалось это слово к девятнадцатилетней принцесске. Так вот, подошёл её пригласить на очередной танец какой-то прыщ мелкий из местных прынцев, а она холодно эдак на него взглянула, сделала носиком «фи», задрав его, и сказала, через губу, этому полковнику, что она, мол, ангажирована князем Витгенштейном на весь вечер. Проваливай, мелочь пузатая. Ну, и правда, есть у товарища пузико. Мелочь? Бывает, не вырос, рыбий жир в дефиците у них в герцогстве. Только вот Брехт не очень отчётливо помнил, когда он успел эту Марию Елизавету с Вильгельминой ангажировать, да ещё и на весь вечер. Ну, не обманывать же пузатенького полковника, пришлось пристраиваться к танцующим польский танец.
— Жарко, — после этого вполне себе не сильно быстрого танца (не Рок-н-ролл), пыхнула на него принцесса и потребовала шампанского. Пришлось пройти в соседнюю залу, где на столах стояли бокалы или фужеры, знать бы ещё, чем отличаются. Ливрейные слуги наполнили им по фужеру, всё же. Узкие — это, наверное, фужеры.
ebooksa