Она назвала его старым именем, именем времён их игр на заваленном хламом дворе, и это не вязалось с отстранённым, пустым взглядом – впервые он увидел у неё такой взгляд после того, как не стало Гасси.
– Хорошо… – С наибольшим удовольствием сейчас он бы провалился сквозь землю. Ему нужно было допросить её – и в то же время он не мог заставить себя задать ни одного вопроса по делу. Именно сейчас, увидев её, Унельм почувствовал, что ему действительно стыдно. Как бы худо всё ни складывалось между ними в последние годы, когда-то они были настоящими друзьями… А он не нашёл времени прийти к ней в самый страшный час. Потому, что правда не верил, что ей это нужно? Или потому, что попросту струсил?
Теперь не узнать.
– Кстати, спасибо за то, как ты всё провернула с балом, – с трудом выдавил он. – Правда, спасибо.
– Не за что. Надеюсь, ты нашёл, что искал.
– Даже больше того.
– Вот и славно.
Она говорила отстранённо и смотрела мимо него.
– Ты на меня злишься?
– С чего мне на тебя злиться?
– Ну… Я знаю, что Олке к вам приходил.
– Меня это не слишком удивило. Я всегда знала, что на твои обещания не стоит полагаться.
Унельм вдруг вспомнил Омилию – веснушки в уголках её глаз, нежный взгляд, в глубине которого зрели ростки бунта. Если бы не Сорта, он бы никогда её не встретил.
– Слушай, Сорта… Если бы я мог их остановить, я бы постарался… Сбить со следа, переубедить. Но меня никто не предупредил. Мне не следовало обещать тебе… То, чего я не мог исполнить. Прости меня. И… прости, что я не пришёл к тебе после… Ты знаешь. Я повёл себя, как свинья. И мне жаль.
Она удивилась, даже остолбенела, и Унельм вдруг подумал: вот, каким она видела его всё это время. Импульсивным, равнодушным, не способным признать ошибку.
– Всё это уже неважно, – сказала она наконец негромко. – Как я уже сказала… мне лучше. Что до Олке… у него ничего не было на Строма. Потому что он ни в чём не виноват.
– Само собой, – поспешно вставил Унельм.
– …так что и это не важно. Ладно, к делу, – она наконец посмотрела прямо ему в лицо. – У меня кое-что есть для тебя. Думаю, это важно. Знаешь про Миссе? – Она произнесла имя Луми быстро, как будто оно жгло ей губы. Унельма кольнуло другое предчувствие, и на миг ему остро захотелось сказать: «Нет, я ничего не знаю. Пожалуйста, не говори мне ничего».
– Нет. А что с ней?
– Мертва, – Сорта снова смотрела мимо него, туда, где за окном весело чирикали птицы и светило солнце.