Я прошёл в кабину корабля и, осторожно убрав импланты, которые когда-то были во мне, а теперь валялись на полу и сидушке пилота, сел за штурвал.
Сейчас проверим, что да как.
Включаю наружные камеры, запуская предстартовую позицию, после чего тянусь к системе ближней связи и врубаю микрофон.
— Марианетта, вам лучше сейчас покинуть ангар.
По камерам я наблюдаю, как она, кивнув, медленно покидает ангар, и едва внутри становится пусто, я запускаю двигатели. На самую малую мощность, чтобы случайно не взлететь и не врезаться в потолок.
Почти сразу на экране зелёными буквами сыплются предупреждения о нарушении герметичности салона, ошибках в третьем и четвёртом двигателе и отсутствии ответа от нижних манёвренных. В отличие от некоторых личностей, которые считают, что предупреждения — это для плебеев, я внимательно пробегаюсь взглядом по системам и подаю немного мощности.
Реактор позади начинает гудеть, корабль немного трясёт и…
Срабатывает блокировка. Выскакивает предупреждение о перегреве реактора и принудительном уменьшении мощности.
Так, это уже немного понятнее…
Я осторожно вылез наружу.
— Работает? — поинтересовалась Марианетта, когда я вышел из ангара.
— Частично. Думаю, что всё может быть не настолько плохо, как кажется. Здесь есть инструменты?
— В поместье.
Я быстро сбегал в поместье, а когда вернулся, Марианетта уже сидела на небольшом раскладном кресле, глядя через распахнутые дверцы на корабль. Рядом с ней был столик, на котором стоял фарфоровый чайник. Она неспеша попивала чай, разглядывая корабль. Рядом стояла Лика.
— Вы хорошо устроились, — заметил я.
— Решила составить тебе компанию.
— Как скажете. Лика, помоги мне.
Забравшись наверх, я дождался, когда она привяжет к тросу ящик с инструментами, после чего подтянул его к себе.
— А мне можно туда? — спросила она, буквально пылая любопытством.
— Нет. И лучше выйди из ангара.