— Именно, — я достал гранату. — И это тоже источник хаоса.
Нас нередко учили не думать и действовать. Думать — это иногда вредно, особенно, когда ты не уверен в чём-то. А когда ты не уверен, то это шанс хаоса воспользоваться твоим сомнением в своих целях. Поэтому надо не думать, а действовать.
Так я решил, выдёргивая чеку из гранаты. Одним движением бросил её на пол, спрятавшись за Грогом, и та подкатилась к гримуару. Взрыв, который неслабо ударил по ушам, и… книга улетела в другой край коридора. Теперь ещё более обугленная и изрезанная осколками, но до сих пор целая.
Она издевается над нами.
— Прочная… — пробормотал Грог.
— Посмотрим, как она справится с реактивной струёй, — зло пробормотал я.
И мы не поленились подобрать гримуар, чтобы отнести наверх и положить под двигатель. Грог остался рядом в то время, как я поднялся в кабину и запустил один из двигателей. Активная броня могла пережить огромные температуры. Собственно, Грогу и не требовалось лезть под двигатель, лишь следить, чтобы книга не отлетела.
— Грог. Малая тяга, — предупредил я, переключая их на взлётную мощность. Загудели двигатели. Индикаторы медленно поползли вверх. — Как?
— Вроде горит.
— Вроде?
— Плохо горит.
— Если что, придерживай его, — сообщил я, увеличивая мощность до того максимума, на котором корабль не взлетит, и уже сам вышел, чтобы увидеть всё своими глазами.
Глядя на гримуар, создавалось стойкое ощущение, что тот был сделан отнюдь не из бумаги и кожи. По крайней мере, горел он очень неохотно, и даже под реактивной струёй его не испепелило сразу, как должно было. Он начал светиться жёлтым и очень долго не сдавался.
Мне казалось, что, стоя рядом, помимо рёва двигателя я слышал мерзкий шёпот, который издавала книга. То и дело возникала мысль, что может зря мы это делаем, но я старался об этом не думать. Мы делаем то, что должны сделать. Инквизиции нет, чтобы передать его, а значит действуем по инструкциям. Они были тем единственным проводником, когда ты не знал, что делать.
По итогу книгу спалило. Когда я отключил двигатель, от неё осталась лишь небольшая горстка пепла, которую почти сразу смыл дождь, оставив лишь прямоугольный отпечаток на месте, где тот лежал.
— Вот и всё, — выдохнул я.
— Да, — прогудел Грог, глядя на место, где тот лежал.
— Идём, у нас остался ещё один пленный, — позвал я его. Казалось, что даже смотреть на то место, где гримуар лежал, было неприятно.
Когда мы вернулись к камере с ребёнком, у меня сразу возник вопрос, кто это. Он был самым странным из всех даже просто потому, что был младшим среди пленников, но тоже одарённым, судя по изумрудным оковам. На вид я бы не дал ему больше тринадцати лет. Одет мальчишка был не в обычную одежду, а в рубаху и халат, которые обычно надевали на пациентов больниц, и у него единственного был кровать.
Когда я вошёл, тот даже не поднял головы, продолжая пялиться в стену напротив.
ebooksa