И причина была отнюдь не во врагах дома или в каких-либо проблемах в бизнесе. Всё было куда страшнее.
Причина была в его дочери, которая ураганом ворвалась в его кабинет и устроила настоящий переполох своей просьбой, а затем едва ли не ультимативным требованием. И её уже было не остановить.
— Папа! Пожалуйста!
— Уже всё решено, — отрезал он холодно.
От его сурового голоса слуги дрожали от страха. Враги напрягались. Партнёры уступали.
Для Нэвии это был едва ли не звук горна к контратаке.
— Грога не отдам!
— Никто не трогает Грога.
— Его тронет, если ты не поддержишь их! А значит и меня! — и топнула ногой. — Я против!
Было понятно, откуда растут ноги. Барбинери решили побороться за свои права, которые распространялись и на интересы его семьи и дома. И каким-то образом Нэвия узнала об этом, скорее всего, не без злого умысла, и без задней мысли приняла их сторону, посчитав, что интересы семьи Барбинери касаются Грога, а значит касаются и её.
Переубедить дочь в том, что её нагло используют, у него не получалось. Любовь, тут логика не работает. Он сбегает в страхе, оставляя всё на откуп удаче и случаю.
— Не забывайся, девочка, — тихо произнёс он. — Ты не смеешь так со мной разговаривать.
— Просто ты меня не любишь! — и Нэвия воспользовалась самым страшным оружием — слезами. — Не любишь! Тебе всегда было плевать на меня!
— Здесь речь не о тебе, Нэвия… — начал сразу давать заднюю отец. — Это бизнес, и нам это не выгодно. Мы уже почти договорились о покупке той сети магазинов.
— И ради этого ты гробишь моё счастье⁈ — разрыдалась она. — Сама на баррикады с ними пойду!
— Какие баррикады. Там нет никакой речи о войне.
— Тогда сама отстрою и лично прыгну! — пискнула она. — Грудью прыгну!
Было бы чем прыгать, поморщился отец.
— Нэвия, это дело семьи. А ты лишь школьница, которая не имеет права указывать главе дома, что ему делать, — вновь попытался вернуть он инициативу себе строгим голосом. — Не забывайся, девочка.
Но ту было не остановить. Её ответ был страшен и непреклонен.