— Врешь! Ничего подобного Купреянов тебе не говорил.
— К сожалению, я не успел провести между вами очную ставку, — невозмутимо продолжил «важняк», — но могу показать собственноручно подписанный им протокол допроса. — Ползучев открыл уголовное дело на странице, где он подделал подпись Купреянова.
— Это бред какой-то… — прочитав шокировавшие его признания Купреянова, обескураженно произнес Игорь.
— Почему бред? Его показания полностью совпадают с твоим чистосердечным признанием, от которого ты сейчас вдруг вздумал отпираться.
— Я же сказал, что подписал эту бумажку под физическим давлением со стороны работников УБОПа. В УПК, который ты, как следователь прокуратуры, обязан неуклонно соблюдать, четко сказано, что никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию и пыткам. Так что выбитое из меня признание в преступлении, которого я не совершал, получено незаконным путем и потому не может быть положено в основу обвинения против меня.
— Все это голословные заявления, — отмахнулся Ползучев.
— Не совсем, — возразил Игорь. — При поступлении в СИЗО я прошел первичный медицинский осмотр у дежурного врача, который обнаружил на моем теле следы побоев. Результаты медосмотра внесены в мою амбулаторную карту, а поскольку происхождение своих синяков и ссадин я пояснил тем, что меня избивали ногами сотрудники УБОПа в первый день моего задержания, был составлен соответствующий акт, который подписали дежурный помощник и начальник караула.
— Почему до ареста ты не делал никаких заявлений о том, что тебя якобы побили сотрудники милиции?
— Потому что пока я находился в лапах этих самых сотрудников милиции, жаловаться на их же беспредел было себе дороже, а направление на прохождение судмедэкспертизы, чтобы я мог зафиксировать нанесенные ментами побои, мне, понятное дело, в ментовском же ИВС никто бы не дал. А вот после ареста меня перевели из ИВС в СИЗО, где я был уже обязан пройти первичный медосмотр, что было в моих же интересах. Так что есть доказательства того, что ко мне применялись недозволенные методы следствия.
— Ну ты и фрукт, Еремин. Ничего, и не таких обламывали…
— Так же, как ты Купреянова обломал? Поверь, ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что его смерть сойдет тебе с рук. Слишком уж резонансное это преступление для нашего города — заказное убийство владельца «Восточного» рынка, чтобы наша пресса оставила его без внимания. И будь уверен, любые твои незаконные методы следствия станут достоянием гласности со всеми вытекающими для тебя последствиями, — перешел в атаку Игорь, рассудив, что в его положении лучшая защита — это нападение.
— Да кто ты такой, чтобы мне угрожать?
— Журналист, из-за которого сняли теперь уже бывшего прокурора области Краснобока.
— Как это? — насторожился Ползучев.
— Да вот так. Материалы моего журналистского расследования о вопиющей коррумпированности нашего тогда главного областного законника были опубликованы в газете, и Генеральная прокуратура должным образом отреагировала на эту публикацию. Ну, есть такая статья в УПК, согласно которой сообщения о преступлениях, опубликованные в прессе, могут быть основанием для возбуждения уголовного дела. Так что свободную прессу не зря называют «четвертой властью», и будь уверен, «важняк», после обнародования в СМИ твоих методов следствия — а смерть Павла Купреянова на твоей совести — мы с тобой очень скоро поменяемся местами, — пообещал Игорь.
Выслушав эту тираду, Ползучев не сразу нашелся, что ответить подследственному. Скандально известный журналист попал в болевую точку — огласка в этом деле была совершенно не нужна. А если Еремин накатает жалобу куда следует и Генпрокуратура выявит, что все его дело шито белыми нитками, выговором тут не отделаешься. Еще не поздно дать задний ход и отпустить этого журналюгу под подписку о невыезде, чего, собственно, тот своим «наездом» и добивался, но Ползучев решил, что на свободе такой строптивый подследственный доставит ему больше неприятностей, чем в изоляции. Нужно только ужесточить ему режим содержания, чтобы он не смог ничего передать своим вездесущим собратьям по перу.
— Ну что ж, — пожал плечами Ползучев, — так и отметим в обвинительном заключении, что вместо раскаяния в совершенном преступлении ты угрожал следователю.
— Какое раскаяние? В чем?! — возмущенно выкрикнул Игорь. — К твоему прокурорскому сведению, существует такое юридическое понятие, как презумпция невиновности. И в нашей Конституции, которая является Основным Законом, записано, что человек считается невиновным, пока его вина не будет доказана в законном порядке и установлена обвинительным приговором суда, а обвинения не могут основываться на доказательствах, полученных незаконным путем. Или для особо важных следователей законы не писаны? — с сарказмом осведомился он.
— Если ты и в суде будешь так выделываться, как сейчас, тебе ни один адвокат не поможет, — предупредил Ползучев.
— Я никаких преступлений не совершал, и потому адвокат мне не нужен. А от ментовско-прокурорского произвола я и сам могу себя защитить, — решительно заявил Игорь.
ebooksa