— Нэвия — лучшая девушка.
Его слова эхом разносятся по округе, но никого повторения нет.
— Возможно, показалось, — пожимаю я плечами. — Значит Нэвия лучшая девочка?
— Девушка, — отвечает он. — Она уже взрослая, ей уже можно.
— А вы это обсуждали с ней? — уточняет Зигфрид.
— Нет. Просто знаю, — буркает он будто смутившись.
— Понятно… — протягиваю я. — А она тебя уже под венец тащит?
— Нет. Но говори, что не против.
— Её отец будет против.
— Она говорит, что не будет против. Но я ничего с ней не делал, — сразу предупреждает он. — И Нэвия ничего не делала, она не такая.
Его голос эхом расходится по округе, и мы слышим, как оно уходит словами «не такая» куда-то вдаль… чтобы вернуться словами «такая же…».
И всё бы ничего, но в эхе неоткуда было взяться «же».
— Вот, сейчас, вы слышали? — уточняю негромко я.
— Что именно?
— Эхо. Грог сказал, «не такая», но эхом пришло «такая же».
— Эхо исказило, — пожимает плечами Зигфрид.
— И добавило что-то от себя? — я внимательно оглядываюсь по сторонам.
Они тоже оглядываются, но вокруг не на что смотреть. Пусто и тихо, как в реальном склепе, в которых я бывал пару раз. И атмосфера там была точно такой же.
По туннелю тем временем раздаётся что-то отдалённо похожее на очень тихий и далёкий рёв, который всего на пару секунд пробрал нас, прежде чем стихнуть. Мы замираем, внимательно вглядываясь в темноту туннеля вагонетки, прежде чем Зигфрид нарушает тишину:
— Вагонетка. Сдвинулась с места после долгого простоя.