Я ускоряюсь…
И вот он, первый оргазм.
— И что же нам делать? — радист уставился на капитана.
Виктор Демидович хмурился, сидя в своём кресле. Ему очень не нравилась ситуация. К Росту он успел привязаться — как-никак, уже две экспедиции вместе. В свои девятнадцать Володкевич был спокойным и рассудительным парнем, на которого всегда можно положиться. В досье указано, что Ростислав обладает лёгкими способностями ясновидца, которые если и разовьются до чего-то серьёзного, то лет через сто. Первый ранг в наши дни, когда тебе под двадцать… Да кого это интересует?
Проблема в том, что досье — это досье.
А в реальности Рост творил странные вещи. Этот парень словно умел видеть чужими глазами, а не просто улавливать картины прошлого или настоящего в виде разрозненных образов. Имперские ясновидцы так не умеют. И это ещё полбеды. Наблюдая за Володкевичем, кэп неоднократно убеждался в том, что парень умеет больше, чем показывает. Быстро регенерирует, владеет непонятными силами. Однажды кэп заметил, что юноша отшвыривает мелких тварей простым мановением руки. Даже не телекинез… Взмах — и пикирующая с неба зверюга упирается в незримую преграду, сотканную из воздуха.
Перечитав досье, Виктор Демидович отметил важный момент. Володкевич происходит из рода пирокинетиков, при этом Дар у него не открылся. В досье ни слова не было сказано о пробуждении. Ясновидение словно из ниоткуда взялось. Формально у человека первый ранг, но когда и как он это сделал?
Сегодняшний бой окончательно выбил кэпа из колеи. Если пирокинетики и творят подобные вещи, то их ранг должен быть не ниже продвинутого. Да и не всякий высший, если честно, справился бы с тем туннельщиком… Впрочем, нельзя утверждать этого наверняка. Высшие попросту не ходят в Пустошь. У них есть более важные дела
— Так что делать будем? — не унимался Семён.
Капитан внезапно вспылил:
— И что ты от меня ждёшь, Сёма? Чтобы я сдал этим упырям в рясах нашего Ростика? Ты этого хочешь? Мы бы сейчас не разговаривали тут, если бы не он. Ты бы сдох, понимаешь?
— Понимаю, — Семён выдержал гневный взгляд своего начальника. — Вот только… Если мы его прикроем, не видать нам больше рейдов. И жизни нормальной не видать. Нас отредактируют, Демидыч.
Радист был одним из немногих членов экипажа, позволявших в узком кругу такое панибратское отношение к руководству. Что ж поделать, слишком многое их связывало с кэпом.
— Знаю, — скривился Ерофеев. — Тошнит уже.
В этой фразе было всё отношение капитана к инквизиторам. Нескончаемые проверки, инструктажи, предписания и ограничения. То нельзя, этот калибр не годится… Расписки всякие, грифы, лицензии…
А теперь ещё и это.
— Сволочи мы с тобой, — пробурчал Ерофеев. И покосился на раскрытый журнал с текстом очередной радиограммы.
Мелким убористым почерком Сёмы было выведено: