Хотя, конечно, если так подумать, то уж лучше быть подобной игрушкой у какой-нибудь избалованной девицы, а не у её явно не в меру озабоченного отца.
Правда, поразмышлять над новой информацией Каллену всё равно не дали. В комнату вскоре вошли две смуглые девушки в тёмно-серых туниках, под которыми не просматривалось никакого другого нижнего белья. Обе с нескрываемым интересом тут же уставились на новенького раба, который интуитивно попытался накрыть ладонями свой пах, где уже заново начал наливаться и твердеть от сильных приливов крови далеко немаленький член.
– Не стоит. Они будут заниматься и им тоже. – Инграм сразу заметил реакцию раба, иронично усмехнувшись в ответ и кивнув на того указывающим жестом вошедшим служанкам. – У вас не больше двадцати минут. Сделайте из него живого языческого бога, чтобы от его совершенного вида даже у меня встал.
– Да тут даже стараться особо не нужно. – ответила та, что вошла в служебную самой первой, и кто сделал в сторону Каллена несколько шагов сразу после слов смотрителя, неся в обеих руках то ли какую-то коробку, то ли ящик из непонятного материала. – Хотя монне Лалии, да, будет крайне сложно угодить.
Глава 7
Каллен и без того ничего хорошего не ожидал, когда ехал в этот дом и когда слушал наставления главного смотрителя мэтра Редлея. А после того, как обе служанки, приглашённые дором Инграмом, намазали его какой-то маслянистой краской, имитирующей золотой глянец, и с помощью специальных «трафаретов» нанесли абстрактные узоры едва не по всему телу, добавив на ноги и руки незамысловатые украшения из браслетов, кожаных ремешков и цепочек – он сразу понял, что всё это с ним делалось не просто так. Не говоря про сопутствующие инструкции от надзирателя, который пытался доходчиво объяснить молодому рабу, что тот должен будет делать в самое ближайшее время на чужом празднике жизни.
А то, что это был действительно чужой праздник, Каллену пришлось убедиться очень даже скоро. Как и то, что ждать от этого праздника каких-нибудь смягчающих поблажек не стоило с самого начала. Казалось, он и шёл по длинной анфиладе центральной части дома в сопровождении дора Инграма и парочки представителей внутренней охраны особняка словно на очередную экзекуцию, стараясь ни о чём не думать и ничего не чувствовать. Правда выпитое перед этим возбуждающее зелье и без того перекрывало все другие эмоции с мыслями навязчивым желанием наконец-то уже кончить. И какое-то время он даже держался за эти ощущения, как за спасительные тросы.
Но стоило им войти в широкий проём огромной мраморной залы с мраморными колоннами и трехъярусным фонтаном перед арочными окнами, заставленный по всему периметру буквой «П» пиршественными ложами клиниями и накрытыми праздничными блюдами столами, Каллен моментально забыл обо всём остальном. И, если уж говорить начистоту, ему впервые приходилось видеть дом аристократов Ордики как снаружи, так и изнутри. А уж про подобные праздники жизни можно не уточнять и подавно.
– А вот и главный гвоздь нашей сегодняшней праздничной программы, дамы и господа!
Мэтра Редлея молодой раб заметил, само собой не сразу, ибо у Каллена тут же разбежались глаза, и даже спёрло дыхание от представшей шокированному взору панорамы.
До этого он, конечно, слышал, что аристократия Ордики трапезничает по большей части в лежачем положении, но теперь видел это воочию. Десятки мужчин и женщин, возлежащих в расслабленных позах на всех присутствующих здесь клиниях. И все они, будто по одной общей команде, обратили свои искушённые взгляды на вошедшего в зал невольника. Причем практически все до единого разодеты в дорогие одежды, с ещё более дорогими украшениями. Не говоря про их идентичное поведение, граничащее с бездушной апатией. Казалось, они вообще никак не напрягались, если хотели чего-то или кого-то. Ведь рядом находились как слуги, им прислуживающие (разливающие напитки и подающие желаемые кушанья), так и почти полностью нагие рабы обоих полов, отвечающие за сиюминутные сексуальные прихоти своих хозяев.
Даже по первому поверхностному взгляду, брошенному на всю эту вакханалию, было сложно определить, кого же здесь было больше – аристократов или же рабов.
– Лалия, свет моих очей и моя любимейшая дочь. Я ведь предупреждал тебя, что не оставлю мою драгоценную жемчужину без главного для сегодняшнего дня сюрприза? Конечно, ты заслуживаешь на более щедрые дары. Но всё же не теряю надежды, что после того, как ты по достоинству оценишь преподнесенный мною подарок в столь особый для всех нас день, то со временем возжелаешь намного большего.
Мэтра Рэдлея Каллен увидел как раз напротив входа в зал, в той части триклиния, где находились центральные клинии, возглавляемые хозяевами особняка. Правда, сам мэтр занимал далеко не главное центральное ложе. В том месте располагались целых две лежанки, на одной из которых раб и увидел ту, к кому обращался явно подвыпивший владелец особняка. Молодую девушку в пурпурной тоге поверх полупрозрачной туники цвета слоновой кости.
К тому же, Каллен успел подойти к их столам достаточно близко, чтобы более менее рассмотреть возлежащих там людей, как раз перед тем, как дор Инграм приказал ему остановиться и опустить взгляд. Хотя и этого, как вскоре выяснилось, оказалось слишком мало. Не говоря про макияж и странную причёску главной виновницы торжества, которые, скорее, ещё больше маскировали ей внешность, а не являли миру её природную красоту.
Их взгляды, к слову, даже успели встретиться на несколько мгновений, когда эта будто вылепленная из матового фарфора юная красавица подняла на него свои огромные бирюзовые глазища. Причем эти глаза казались визуально ещё больше из-за подчёркивающих их тёмных стрелок с разлётом будто вырисованных под линейку бровей. Утончённые черты лица, чётко обведённые тёмно-красной помадой лепные губы, острый подбородок и высокие скулы – в идеале напоминали не живой лик молодой девушки, а безупречную маску. Ещё и обрамлённую тонкими косичками с ровной чёлкой чёрных волос, в которые были вплетены драгоценные цепочки и бусины.
Прочесть что-либо по этому лицу буквально за несколько долей секунд Каллен, естественно, не смог и не успел. Он даже не совсем понял, что при этом испытал и увидел ли в её вскинутом на него взгляде хоть что-то. Хотя, что можно почувствовать к безупречной статуе, которая возлежит на своём пьедестале неподвижным мёртвым камнем?
– Ну, разве он не хорош? Настоящий языческий бог, решивший спуститься в чуждый ему мир, где все смертные уже сами стали давным-давно богами и способны кинуть ему вызов на равных.
А мэтр Редлей и не думал униматься, расхваливая собственное подношение на все лады и со всем присущим ему красноречием. И не удивительно, ведь он хвастался им не только перед изумлённой дочерью, но и перед всеми присутствующими в зале гостями. И поднявшийся вокруг лёгкий гул голосов мог говорить только о том, что многие из окружающих их зрителей бросились обсуждать ценность с достоинствами главного подарка дня.
В эти секунды Каллен лишь мысленно благодарил своих предков, что его лицо тоже скрывала маска из золотистой краски, и никто не мог теперь видеть, каким он стал под ней пунцовым и что ему на самом деле всё это стоило. Переживать очередное унижение с убийственным пониманием, что это всего лишь начало. Что все эти показательные смотрины – наименьшее из зол, которые его ещё только ожидали.