Не знаю еще, как именно оставил, однако, киваю внимательно глядящему на меня Грипзиху и показываю, что Товера отпускать нельзя.
Потом подхожу к нему и шепчу:
— Просто схватите его с Тереком, только чтобы не помер внезапно. За руки придержите и потом свяжете.
Наемники отправляются к объезжающему высокие кусты проводнику и, не говоря ни слова, со спины подбивают ему ноги и растягивают на земле, удерживая за руки.
— А-а-а, — орет Товер от неожиданности и тут же именно меня упрекает за это нападение на честного человека.
Нашел, значит, виноватого.
А я внимательно осматриваюсь вокруг и мне совсем не нравится тот берег, на который нас вывел Товер. Он едва выше болота, весь такой песчаный и растут на нем только кусты, нет ни одного высокого дерева. Вдали виден холм метров пяти высотой, только, он тоже весь из песка и похоже, что его просто надуло сильными ветрами. На нем ничего не растет.
Держа за руки, проводника поднимают, и быстро вяжут руки сзади, пока он смотрит на меня, как-то странно заметно побелевший от ярости.
— Что, думал — всех обманул? Еще нет, не всех, поэтому теперь пойдешь с нами до конца.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Какой обман? Почему ты так со мной? Я же вам здорово помог! Теперь вас не догонят преследователи! — теперь соловьем разливается Товер, а я чувствую в нем сильнейший испуг.
Значит, все правильно делаем.
— Может и не догонят. А, может, и догонят. Вот, через пару часов будет ясно, — говорю я.
— Ничего, проедешься с нами немного. Побудешь проводником не за деньги, а за жизнь. Вяжите его и обыщите, как следует. Очень тщательно обыщите, обувь снимите, — командую я.
Наемники все исполняют, снимают обувь, невероятно грязную после похода по болоту.
Про нее я что-то понял, когда проводник опустил голову и в его сознании мелькнуло успокоение от чего-то, что он увидел. А смотрел он в этот момент именно на свои сапоги.
Да, сапоги очень грязные, однако, меня привлекает очень толстая подошва на них, слишком толстая. Я ощупываю ее пальцами со стороны каблука и упираюсь в кусок металла, немного торчащий из каблука, с завитушкой на конце.
После некоторых стараний я вытаскиваю из каблука длинное лезвие, очень тонкое и острое. А на лице Товера проскакивает смесь из разных эмоций, последняя из них точно страшное разочарование.
Я показываю всем само лезвие длинной в пять сантиметров с рукояткой-завитушкой, чтобы его можно было держать и еще удобно вытаскивать из каблука.
В самом каблуке сделан вырез под ручку, все выглядит почти незаметно для постороннего взгляда.
— Отлично подготовился, чтобы убежать из неволи, — замечает Шнолль, — Нам бы каждому так, когда руки связаны сзади, ночью опустил их к каблуку, достал мини-стилет и перерезал веревки. Таком лезвием я убью кого угодно.