Электрик

Как я понял по их рассказам, примерно столько каждый и получает ежемесячно в плату за свою службу на благо родного города. И столько же, минимум, они вымучивают с проезжающих в город или по разным другим схемам.

Неплохая жизнь у городской стражи, всегда при пива и часто в тепле. Знай стриги деньги да стой с алебардой в руке с важным видом, пока не пришла пора воевать. Вот тогда всякие неприятности могут случиться. Впрочем, в этом мире от них не застрахован никто, даже сам король.

Арбалеты, правда, все получили из арсенала, в схватке с наемниками решено старшим отряда сотоварищи не рисковать от слова совсем. Свою слабую подготовку к смертельным схваткам они отчетливо понимают, да и просто дальше радоваться жизни за городскими стенами хотят.

— Так, Юзеф, ты с Кронком стреляете в мужика с мечами за спиной, а вы, Кванд и Шолль, лупите по второму, который Грипзих. Смотрите, вперед не лезьте, чтобы успеть перезарядиться и еще раз пальнуть. Мы вас прикроем от них, главное, по нам не попадите, — слышу я от командира отряда стражников уже на подходах к показавшейся опушке леса.

— Этого сюда давайте, — он перехватывает мою веревку себе в руку, — Пойдет впереди нас, будет прикрывать лично меня своим глупым телом.

— Смотри, мужик, как там тебя? — обращается он уже ко мне.

— Флюгер, ваша милость, — подобострастно отвечаю я, продолжая прикидываться придурком.

То, что меня раскусил авторитет городского дна с приятелями, совсем не значит, что он будет делиться таким знанием со стражей. Они ему точно не друзья-приятели, скорее, вынужденные попутчики, а если у них в лесу случатся кое-какие неожиданные проблемы, он только порадуется. Так они могут еще с концами пропасть, не вернуться обратно к семьям и женам.

И похвалит тогда свое предчувствие уголовный вожак, что правильно раскусил меня.

— Что за дурацкие имена у вас там в Империи? — ржет старший с остальными стражниками.

Потом успокаивается и пренебрежительно смотрит на меня:

— Смотри, Флюгер! Если будешь вести себя правильно, покажешь, где стоят шалаши и где именно в них лежат раненые, тогда я оставлю тебя в живых и дочку твою тоже никому не дам тронуть, — ясно, что на историю с дочкой они тоже повелись.

И ведь снова врет, я это отчетливо чувствую.

Про мои талеры молчит, понятно, что теперь я должен спасать свою жизнь, даже не заикаясь об отнятом добре.

Я ему, конечно, верю до последнего слова всем своим видом, прямо так хорошо в роль вошел, что самому стыдно.

Все выходит пока, как я прикидывал и даже лучше немного.

— Если попробуешь взбрыкнуть, подать наемникам сигнал какой — тогда помрешь смертью страшной и лютой! И дочка твоя тоже умрет, но, совсем не сразу, еще вволю наслушаешься ее криков! Понял меня, Флюгер? Кровники они наши, парней наших положили, поэтому, сам понимаешь, пощады никому не будет, а вот ты можешь выжить!

— Вот ведь какой черт этот Кирил, одной ногой уже стоит в могиле, а все угрозами сыплет, недоносок доверчивый, — хочется рассмеяться мне, однако, я продолжаю играть свою роль.

— Понял, ваша милость, — покорно я киваю головой, — Я человек подневольный, как скажете, так и буду себя вести. Не пикну ни раз, будьте покойны. Только дочку спасите! Больше мне ничего и не надо!

Кольчуги, шлемы и прочие поножи с оружием стражники сложили на подводы, как только скрылись из виду со стен города и отобрали у меня деньги. Тут их можно понять, тащить по жаре на себе все это добро несколько часов — это суровое испытание для изнеженных городских жителей.