– Я лучше умру, чем позволю Пейну забрать то, что принадлежит мне, – рычит он. – Я слишком долго ждал этого момента, чтобы вот так просто позволить какому-то старику встрять в последний миг. Нет уж, сначала я поимею тебя. А потом ты ляжешь в свою брачную постель, думая обо мне.
Я делаю шаг назад, но уже слишком поздно. Он оказывается рядом, прижимая тело к моему и толкая меня спиной вперед.
Моя сумка падает на землю, когда он в очередной раз прижимает меня к шершавой коре дерева. Дыхание перехватывает, когда его руки начинают скользить по моему платью; от дурного предчувствия по моей спине пробегает дрожь.
Я упираюсь руками в его грудь, но получаю в ответ знатную пощечину, от которой тут же темнеет в глазах.
– Только попробуй выкинуть еще что-нибудь, и я тебе всыплю, – предупреждает он, ныряя своей холодной рукой под мою юбку.
Я хочу закрыть глаза и отвернуться, но не делаю этого.
Его дыхание прерывается, когда рукой он скользит вверх по моему бедру, и я начинаю дрожать, когда он приближается к моему лону.
Если он все же надругается надо мной этой ночью, я не знаю, что это будет значить для моего будущего. Для того ничтожного времени, что у меня остается.
– Помогите! – выкрикиваю я, обрывая конец слова, когда Амадей зажимает мне рот другой рукой.
– Никто тебя не услышит, – говорит он; его рука под моей юбкой на мгновение замирает, когда он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо: – Никто. Только смерть может разлучить тебя со мной.
Ужас захлестывает меня, когда я понимаю, что абсолютно ничего не могу сделать. Мои попытки ускользнуть терпят провал, пока он прижимает меня к дереву.
Я ниже его ростом, к тому же еще и худая благодаря его матери, которая тщательно следила за моим питанием в течение последних шести лет, попросту лишая меня его. Но даже если бы я весила больше, думаю, у меня все равно не хватило бы сил отбиться.
Все внутри меня перекручивает при мысли о том, что будет дальше. Закрыв глаза, я пытаюсь подготовиться к его прикосновению в том самом месте, когда его пальцы скользят по внутренней части моего бедра.
Но этого прикосновения так и не происходит.
Раздается звук удара. Я медленно открываю глаза и внезапно обнаруживаю, что больше не прижата к дереву.
Спустя мгновение я вновь привыкаю к тусклому лунному свету и вдруг осознаю, что Амадей лежит, скрючившись, у моих ног. Чуть дальше, с тяжело вздымающейся грудью, стоит Киприан.
Наши глаза встречаются на мгновение. Прислоняюсь к дереву. Облегчение разливается теплом по телу.
– Думаю, он меня не заметил, – говорит Киприан, нарушая молчание между нами. – Он был слишком сосредоточен на тебе. С тобой все в порядке, Хейзел? Неужели он…
Он замолкает, не в силах закончить вопрос, но я тут же отрицательно качаю головой.
– Нет, почти, но нет.