Многоликий. Восхождение

22
18
20
22
24
26
28
30

Пролетев в очередной раз где-то над головой, птица запульнула в меня телом мёртвой крысы. Не разломной, а вполне себе крысой здорового человека, приблизительно размером с полугодовалую кошку.

Затем аккуратно спустилась, присела рядом с трупом и, указав крылом, уркнула, мол, давай ешь, голодный же, небось.

А звуки птица исполняла до боли знакомые, да и цвет пера и общие очертания фигуры очень уж мне напоминали моего верного друга из прошлого мира — Уголька.

– Братец? Ты ли это? – нагнулся к птице и потрепал ту по холке.

– Ур, – утвердительно отозвался голубь и покосился в сторону своей добычи.

– А я не голоден, – отказался я от несомненно сытного завтрака. – А ты ешь, вон как ты похудел! И неслабо так изменился, – прокомментировал я внешний вид Уголька.

– Ур-ур, – недовольно заурчал тот, мол на себя посмотри, Эддард, кем ты был и кем ты стал!

И в этом я был с ним абсолютно согласен. Как и от меня прошлого от пернатого осталось лишь жалких процентов десять.

Когда-то Уголёк мог в Феникса оборачиваться. Типа дара Многоликого, только образ у него был только один.

Но помимо мемоморфазы, дар его заключался в умении контролировать смерть, а вернее, не смерть, а состояние его физического тела. Пернатый эволюционировал и мог в любой момент в буквальном смысле сгорать заживо по одному лишь своему желанию, оставляя за собой горсточку пепла. А затем материализовываться, где ему вздумается, но, разумеется, в пределах определённого, не столь великого радиуса.

Крайне удобный навык для идеального воришки или диверсанта, кем по натуре своей и являлся огненно-пернатый…

Говорить он не умел, но воспоминания проецировал прямиком мне в мозг, удобная фишка!

Но, увы, перерождение в новом мире Уголька решило многого.

На смену насыщенному белому цвету пришёл грязно-серый. От былого красного цвета глаз остался лишь слабый отголосок. Сомневаюсь, что пернатый сейчас хотя бы минимально в состоянии поддерживать образ феникса, ну и перерождаться едва ли.

– А чо это получается, я не так плох? – слегка ухмыляюсь, поглядывая на измученную жизнью птицу. – Все мои потуги призвать тебя, пернатый, не прошли даром получается! Пусть ты и не сразу пришёл и не в своём привычном виде, да и с колоссальной задержкой, но всё равно это уже хотя бы что-то. Вдвоём нам с тобой куда веселее будет!

– Ур-урур, – тот показательно закатил глаз. И да, именно один, левый, правый я не видел.

– Чё не привычно на меня в таком виде смотреть? Слабаком говоришь стал?

Тот молча развёл крылья в сторону, мол, так и так, и сам всё понимаешь.

– Временно! Сейчас как подкачаюсь, – продемонстрировал свои банки, а вернее, их полное отсутствие. – Ну давай показывай, куда тут выбираться? Или ты предлагаешь мне по жерлу вздыматься?

Уголёк удачного момента съязвить не упустил, повторно развёл крыльями и окатил непонимающим взглядом округу, что на языке птиц означало «Хочешь лезть – лезь, а мне не надо, я летать умею!».