─ Тогда не знаю.
─ Маша… Мария… ─ нежно произнес Шпарин. ─ Какое красивое имя!
─ А девушка какая красивая?
─ Персик просто… ─ нежно сказал Шпарин. ─ Глаза! Грудь! Фигура закачаешься, а, Николаич?
─ Маше лет тридцать…
─ Что ты, не больше двадцати пяти! Даже двадцати четырех… И конечно не она убила сестричек, это те парни в белых халатах.
─ Ты бы женился, встреться вы в другой обстановке?
─ Я?.. На ней? Не раздумывая! Не раздумывая!..─ задохнулся Шпарин. ─ Она, наверное, жра… кушать хочет. Если бы не «браслет»… Если бы не «браслет», я бы спустился вниз, сделал ей бутерброды, сварил кофе…
─ Кофе в доме нет, ─ сказал Сергей Николаевич. ─ Я все обшарил.
Шпарин ударил экстрасенса локтем в бок и продолжил:
─ Заварил чай… И попросил прощения. Я бы сказал: прости меня, Машенька, дурака такого. Прости!..
─ Думаешь, сработает? ─ прошептал Сергей Николаевич. ─ И вообще, зачем?
─ Какая женщина! ─ громко сказал Шпарин. ─ Какая!..
Убийца Маша в первой комнате по коридору от лестницы покрутила двумя пальцами двухцветный «брелок», подбросила, поймала, недоверчиво посмотрела на него, вздохнула. И вдруг улыбнулась.
─ Сукин ты сын!
Девушка погасила свет, положила черный футляр на кровать, открыла и подошла к окну.
─ Это что?.. ─ вздрагивая, спросил Шпарин.
─ Сакс, ─ ответил Сергей Николаевич. ─ Альт или сопрано. Сопрано, играл я в младые годы на саксе. Еще есть теноровый… Это она.
─ Это я понял! Понял!..─ нервно произнес Шпарин, натягивая одеяло на голову.
─ Профессионально играет. А вообще, Миша, я начинал на гобое. У нас в музыкальной школе был преподаватель… преподавательница, тощенькая такая… А грудь здоровущая… Как у Маши. И глаза серые, большие, как у Маши.