— Хорошо, — отмякнула Фурцева. — Понимаете, ваш визит… словом, вызвал неоднозначную реакцию у нас. У вас на Западе, может, создается мнение, что в СССР не может быть плюрализма мнений, но это не так. Появление этих… — она показала взглядом на окно. — Этих демонстрантов… как раз выражение несогласия с вашим визитом. И утихомирьте своего зверя!
Бурбон, очень вовремя, жалобно пискнул и лизнул руку Фурцевой.
Министр вздрогнула, немного поколебалась и осторожно почесала его за ухом.
Медоед сразу перебрался к ней и свернулся клубочком уже у нее на коленях.
— Бурбон всегда очень хорошо чувствует доброту и искренность, — прокомментировал Тим. — Но вернемся к нашим баранам. — Кто, против? Простите, это не праздный интерес. Я привез реальный план.
— Позже, — в тон Тимофею отозвалась министр.
— Я вас понял, — Тим склонил голову. — Уверен, мы сможем найти общий язык.
А через полчаса они приехали в резиденцию на Воробьевых горах…
Глава 6
Глава 6
… мозги пронзила дикая боль. Тиму словно раскаленный гвоздь в висок вогнали…
Следом он ощутил жуткую сухость во рту. Язык распух и стал похожим на деревянный брусок, обернутый в наждачную бумагу.
Мало того…
Словом, Тим никогда не пробовал мышиный помет, но по субъективным ощущениям в его рот, словно нагадили нажравшиеся дерьма мыши.
Тимофей попробовал выматериться, но изверг из себя только нечленораздельное мычание, почти сразу сменившееся страдальческим хрипом.
— Оум-хррр…
Он попробовал открыть глаза, но ничего не получилось. Следующие секунды ушли на то, чтобы вернуть власть над собственными руками и распялить пальцами, отказавшиеся повиноваться веки.
А когда глаза отрылись, он увидел…
Увидел…
Панталоны.