Я до хруста стиснула зубы.
Шисс! Шисс! Шисс!
– Сола. – Настойчивый голос Кесселя – шисс, я и забыла, что все это время он тоже был здесь, – ворвался в мысли. – Солана, я помогу. Говори, что делать.
Шейдер замер напротив – спокойный, решительный, собранный. В пальцах – свернутая окровавленная трубка и выключенный насос. След от прокола на сгибе локтя закрывали темные чешуйки шейда.
Он посмотрел на меня так решительно, что захотелось поверить: еще не все потеряно.
– Встань так, чтобы видеть меня, – отрывисто приказала я. – Руки прямые, основание ладони на два пальца выше места соединения нижних ребер с грудиной. Перед началом реанимации нужен прекардиальный удар – я покажу, как его выполнить. А потом синхронно сто нажатий в минуту…
Я подумала, что надо бы петь вслух, помогая Кесселю держать нужный ритм, но голос дрожал, а горло стискивала ледяная хватка паники. Говорить – и то было сложно…
– Не беспокойся! – Взгляд светлых глаз пронзил, казалось, до самого сердца, и я почувствовала, как мой шейд откликается на безмолвный призыв дуала. – Буду повторять за тобой точь-в-точь.
Я мысленно запомнила время остановки сердца Саула. У Хель было на минуту больше – но вряд ли это будет иметь значение, если…
Нет, никаких «если». Я не могла потерять Михелей – кого угодно, только не их. Все получится, нельзя иначе.
Раз, два, три…
Удар.
Выдох. Выдох.
Раз, два, три…
Я нажимала, склонялась над Саулом, с силой выдыхая в полуоткрытый рот, и нажимала снова, мысленно ведя отсчет времени с момента начала реанимации. В метре от меня Кессель копировал каждое мое движение, пытаясь вернуть к жизни Хель. Мы действовали как единый слаженный механизм – четыре руки, две пары легких.
Досчитать до тридцати.
Два выдоха.
Снова.
Четыре минуты.
Раз, два, три…