Реанимация солнца

22
18
20
22
24
26
28
30

Увидеть, да.

Шисс!

Я в изнеможении накрыла голову подушкой, но охи и ахи за стенкой раздавались так громко, словно четверка предавалась разврату на моей же кровати. Невыносимо. Невыносимо!

Если к утру я не сойду с ума, то отыщу Рамона и потребую – потребую! – чтобы великий и ужасный неуловимый предводитель боевиков «Механического солнца» принял меня, шисс его раздери!

Вечность спустя мне наконец повезло – феммы за стенкой притихли. Послышались приглушенные переговоры и шаги. С тихим шипением распахнулась дверь.

– Анхель… – Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав знакомый голос. Кессель! Хавьер Кессель! – Мне срочно нужны твои контакты из Центра. Кто-то менее очевидный и заметный, чем Шей Алварес и Шей Корреас. Ну же, напряги мозги.

– Что, прямо сейчас? – недовольно буркнул второй в «Солнце».

– Да, сейчас, – отрезал глава боевиков. – Васкеса раскрыли, Рамон пытается вывести его семью, прежде чем до них доберется полиция. Остальные под наблюдением. Нужно действовать, пока литиане окончательно не перекрыли наши каналы.

– Дай мне десять минут.

– Даю две. И поживее.

Я кубарем скатилась с кровати и метнулась к двери. Кессель! Кессель здесь, и плевать, что сейчас его куда больше интересует общение с Анхелем, чем со мной. Когда еще представится шанс поговорить с ним – да что там, хотя бы напомнить о моем присутствии. Дядя занят, Ракель избегает меня. Нужно брать собственные дела в свои же руки.

Ладонь уже легла на пульт, когда я вдруг осознала, что не одета. Из-за гормонов, бушевавших в крови от кувырканий Анхеля и его фемм, меня всю ночь бросало то в жар, то в холод, и в конце концов я стащила с себя пропитанное потом белье, предоставив вопросы терморегуляции умному одеялу. Хороша же я буду, если в таком виде предстану перед двумя маннами, один из которых был озабоченным по своей натуре, а второй уже не раз проявлял ко мне недвусмысленный интерес.

«Две минуты, – вдруг пронеслась в голове спасительная мысль. – Хавьер дал Анхелю две минуты, чтобы собраться с мыслями. А я за это время как раз успею привести себя в порядок».

Никогда в жизни я с такой скоростью не принимала душ, не впрыгивала в одежду и не бежала к двери, на ходу одной рукой застегивая рубашку, а другой забирая волосы в хвост. Минута сорок семь – личный рекорд, даже к экстренным операциям я подчас готовилась дольше. Но все оказалось зря. Когда я выскочила в коридор, Хавьера уже не было – лишь мелькнула за закрывающимися дверями лифта спина в темной кожаной куртке. Похоже, поиск контактов не требовал личного участия главы «Механического солнца». Надо было догадаться раньше…

Но я не собиралась отступать. Рамон не зря показал мне базу и разблокировал доступ к основным отсекам и лифтам. Если Хавьер думал, что сможет в очередной раз уйти от разговора, он сильно заблуждался на мой счет.

Очень сильно.

Дверь кабинета Кесселя втянулась в стену, гостеприимно пропуская меня безо всяких дополнительных кодов. Каким-то внутренним чутьем я знала, что Хавьер был здесь – в одной из боковых ниш располагался проход в личные апартаменты хозяина. Дверей оказалось две – справа и слева, – но я сразу же выбрала правую. И не ошиблась.

В узком белом коридоре влажно пахло паром, мыльным раствором и пеной для бритья. Внутренняя дверь в ванную была приоткрыта. На полу прямо под моими ногами лежала небрежно сброшенная черная кожанка с подпалинами от энергетических выстрелов. Взгляд заскользил дальше, подмечая грязные следы ботинок, смятую рваную футболку, пояс с оружием, оставленный на полке, мускулистый торс, по которому стекали прозрачные капли воды, и наконец…

– Хавьер Кессель! – запальчиво выкрикнула я. – Ты не имеешь права все решать за меня. Я не твоя подчиненная, я не твоя фемма, я не твоя собственность, и я больше ни от кого не хочу слышать это шиссово «спроси разрешения у Хави». Блокираторы – спроси разрешения, правда о моем отце – спроси разрешения… Какого шисса?

Кессель с мокрыми после душа волосами встретился со мной взглядом. Казалось, он совершенно не удивился моему внезапному появлению на пороге его спальни. Светлые глаза смотрели с любопытством и насмешкой.