– Потрясающе, – совсем невесело отвечает он. – Послушаем молча?
– Ты всегда такой?
– Да.
– Мне жаль твоих друзей.
– Аналогично.
Фыркаю и отворачиваюсь к окну. А ведь я думала, будет легко. Ну ничего, это еще не конец. Хотя на сегодня, наверное, достаточно, иначе Елисей и правда начнет обходить меня за километр. Музыка тихо звучит в наушнике, одну дорожку сменяет другая. Треп действительно не так уж плох, минимум слов, максимум атмосферы. Нужно будет добавить в плейлист несколько песен, жаль, что у Елисея закрыты аудиозаписи на странице. Интересно, если я попрошу открыть их для меня, что он ответит?
«Нет!» – гремит в голове его строгий голос.
Чем ближе мы к конечной остановке, тем меньше народу остается в автобусе. Елисей отходит в сторону, но наушник не забирает. Боится, что я снова заплачу, или думает, что это гарант моего молчания?
– Лана!
Вздрагиваю и опасливо поворачиваюсь. Елисей что, сам ко мне обратился?
– Твоя остановка, – говорит он и кивает на дверь.
– Разве?
Автобус тормозит, распахивая двери, а я прищуриваюсь, глядя на Елисея с недоверием. Он ведь просто хочет выставить меня, верно? А может, мне действительно пора выходить? Что-то я запуталась.
– Ты и правда ненормальная, – вздыхает Елисей, хватая меня выше запястья, и вытягивает за собой.
– Сам такой, – бубню я, отступая от дороги, и провожаю взглядом удаляющийся автобус.
Елисей резко бросает мою руку и протягивает раскрытую ладонь:
– Наушник.
Оглядываюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться. Катя следила за Елисеем по дороге домой, а не я. Этот район мне плохо знаком.
– Пройдешь через вот тот рынок, – Елисей указывает на крытый ангар через дорогу, – и выйдешь на улицу Ломоносова. Оттуда до клиники всего две минуты пешком.
– Чего это ты такой добренький?