УЖИН ПО СЛУЧАЮ ПРАЗДНИКА ЦВЕТЕНИЯ
6 апреля второй год Тайсё[29]
Суп черепаховый с мясом
Суп куриный протертый
Рыба. Лосось отварной в белом вине под молочным соусом
Мясо. Вырезка говяжья, тушенная с грибами
Птица. Жареные перепела с начинкой
Мясо. Седло барашка, жаренное на решетке, с сельдереем
Птица. Паштет из гусиной печенки (ассорти)
Птица. Петух с грибами, приготовленный в бумажном пакете
Овощи. Спаржа, стручковая фасоль
Десерт. Бланманже из сливок
Десерт. Мороженое двухслойное
Птифуры
Иинума видел, как глаза Киёаки, пробегающие меню, то загорались презрением, то наполнялись мольбой и никак не могли остановиться. Киёаки сердила бесстрастная сдержанность, с которой Иинума ждал, когда он заговорит сам. Как легко было бы говорить, если бы Иинума, забыв про отношения хозяина и слуги, как старший брат, положил бы руку ему на плечо и спросил, что произошло. Киёаки не замечал, что перед ним сидит совсем другой Иинума. Он не знал, что этот человек, который раньше неумело навязывал ему свою любовь, сейчас нежно, по-доброму пытается коснуться неумелыми руками его слабости мира чутких эмоций.
— Ты, наверно, не поймешь, в каком я сейчас состоянии… — в конце концов заговорил Киёаки. — Сатоко ужасно меня оскорбила. Тоном, каким не обращаются к взрослым, она твердила, что я до сих пор веду себя как глупый ребенок. Да, так и сказала. Она меня совсем выбила из колеи, швыряя мне в лицо просто оскорбления. Значит, в то снежное утро все было ее капризом, а из меня она сделала всего лишь игрушку… Ты что-нибудь в этом понимаешь? Может, слышал что от Тадэсины?
Иинума, помолчав, ответил:
— Да нет, ничего не припоминаю. Но его неестественно долгая пауза задела натянутые струной нервы Киёаки.
— Врешь. Ты что-то знаешь.
— Да не знаю я ничего.