— А как лилии из храма Идзагава? — Макико так неожиданно обратилась к Исао, что он даже переспросил:
— Что? — Пластинка оказывается уже кончилась.
— Лилии, которые нам там дали, лилии, что ты привез из храма Оомива.
— Я их раздал.
— И ни одной не оставил?
— Нет.
— Ну, это уж слишком. Говорят, что, даже засохшие, они до следующего года берегут от болезней. Я поставила их дома на алтарь.
— Засушили? — задал бессмысленный вопрос Сагара.
Нет. Дар богам — это очень серьезно, цветы нельзя сминать или ломать, я их поставила свежими и просто меняю воду.
— Но ведь прошел уже целый месяц! — удивился Исао.
— Удивительно, но они не вянут. Я сейчас покажу. Это на самом деле божественный цветок.
Макико вскоре вернулась, осторожно держа белую вазу с цветами. Поставила ее на столик, чтобы всем было видно. Срезанные лилии увяли, но не приобрели того безобразного оттенка, словно были обожжены огнем, а превратились в другие, неведомые цветы — белый цвет сменился бледно-желтым, стала заметнее, как при малокровии, — зелень сосудов, сами цветы стали меньше.
— Я дам вам по цветку. Возьмите с собой и берегите. Это талисман, он защитит от болезней и несчастий, — и Макико маленькими ножницами стала отрезать от стебля чашечки цветов.
— Да мы и так не заболеем, — засмеялся Идзуцу.
— Не надо так говорить. Это лилии, которые Исао собирал, а потом вез из храма Оомива…А потом, ведь существуют не только болезни… — слабо щелкающие ножницы словно обрезали слова.
Исао застыл у дверей веранды: он испытывал неловкость — получать цветы от женщины… Макико неожиданно умолкла, и он наконец взглянул в ее сторону. В свете лампы выделялся красивый профиль женщины, сидевшей у столика из красного сандалового дерева, но это было лицо человека, который в это мгновение что-то ясно увидел.
Исао произнес совсем не к месту громким голосом, словно угрожая молодым людям, которые были увлечены лилиями:
— Эй, как вы думаете, кого нужно убить сейчас в Японии, если убивать самого главного. Кого, чтобы после его смерти Япония стала хоть немного чище.
— Может, Дзюгоро Ицуи, — вертя в пальцах полученный цветок, предположил Сагара.
— Да нет! У него есть деньги, но он так, мелюзга.