«С России, что ли, пригнали какой-нибудь полк или со Второй армии Долгорукова, – подумал Егоров, пропуская очередную колонну пехоты. – Барон же пару недель назад рассказывал, что к нам сюда на Дунай на усиление часть войск с севера перебрасывать будут ввиду наступившего затишья под Очаковым и в причерноморских степях».
Но вот, наконец, войсковая колонна прошла, и Алексей, перейдя улицу, направился в сторону главного квартирмейстерства армии.
– Лёшка, Лёшка, ты́ это, Егоров?! – громкий крик сзади остановил егеря. Он обернулся и с удивлением рассматривал высокого курносого подпоручика в гренадерской форме, отделившегося от проходящей колонны.
– Бестужев, Алексей, ты?! – Молодые офицеры, стоя прямо посреди перекрёстка, крепко друг с другом обнялись. – Вот это встреча, тёзка, сколько лет!
– Так два года уже, а летом так и все три будет с того памятного штурма Перекопа! – гренадёр крепко хлопну по плечу Алексея. – Ну как ты-то сам? Ого, Алексей, да ты никак в капитанском чине уже! Вот это да! Вот это, я понимаю, рост! Вот же на Крым только прапорщиком пришёл. Молодец, братец, поздравляю, искренне рад! – без тени зависти порадовался за Егорова гренадёр. – А я вот всё также и в тех же подпоручиках на своей полуроте бегаю. У нас-то во второй армии громких дел совсем мало было, отличиться негде, да и с вакансиями весьма кисло. За все последние два года пару раз только орду отгоняли да небольшой османский десант с Буга вышибли, вот и все наши дела. Знал бы ты, как я обрадовался, что наш полк сюда, на Дунай, перебрасывают. Вот где настоящая жизнь, Лёшка! А тут опять незадача, идём на усиление гарнизона крепости Журжи. Возьми меня к себе в егеря, Лёш, ну ты же знаешь, что я не из робких. Верой и правдой буду служить! Возьми!
На Егорова смотрели такие умоляющие, горящие жаждой деятельности глаза. Отказать в такой просьбе ему было непросто.
– Ну не зна-аю, – Лёшка скептически хмыкнул. – Вакантное место полуротного-то у меня ещё на позапрошлой неделе открылось. Но тут ведь и сама егерская служба, она совсем иная, и ничем она не похожая на ту, что у вас там, в гренадёрской роте. У нас не один обер-офицер ни в чём уступит опытному капралу. Бегает, как конь, стреляет без промаха, костёр в сыром лесу разведёт, поляну так проползет, что и трава не колыхнётся. Ты понимаешь, что это всё совсем другое, тут весь свой уклад придётся ломать и даже у солдат многому нужно учиться.
– Алексей, да я-то с радостью, ну ты же меня знаешь! – упрашивал его Бестужев. – За спины солдат я никогда не прятался, здоровьем Боженька не обидел, коня, как твои, пока, конечно, не догоню, но и далеко от него не отстану. В поместье отец меня на охоту постоянно с собой брал. Птицу с десяти лет из кремнёвки бил, в полку нашим егерям не уступлю в меткости. – Лёш, ну давай я отцу напишу, у него сводный брат в инспекторах на казённых тульских оружейных заводах. С меня два штуцера, и для себя я ещё прикуплю, – продолжал он соблазнять егеря.
– Что, вот так прям готов резко всё бросить у себя в Черниговском и новую службу в егерях начать? – капитан оценивающе оглядел подпоручика. – Смотри, тёзка, лёгкой жизни я тебе не обещаю. У меня как раз сейчас учебный плутонг из новобранцев на полигонах егерский навык нарабатывает. Понятно, что ты офицер, не ровня подлому сословию, и к тебе особое отношение, но учиться азам нашей службы придётся рядом с ними.
– Да мне-то за радость! Наоборот, будет цель, куда расти, – заверил его подпоручик. – Застоялся я уже в полку, никакого продуху мне там нет. Берёшь, Алексей?!
– Ладно, – наконец принял решение Егоров. – Как раз сейчас в главное квартирмейстерство армии иду. Отчество твоё как, а то мы всё по именам. В какой роте? Кто командир полка и твой непосредственный начальник?
– Черниговский пехотный, полковника Фатеева Валерия Анатольевича. Первый батальон Смысловского, первая гренадерская рота капитана Личагина. А я сам Александрович, а вас как по батюшке, господин капитан? – Бестужев принял уставную позу, вытянувшись по швам.
– Петровичи мы, вольно, подпоручик, – улыбнулся Лёшка. – Ладно, буду добиваться твоего перевода сегодня же. Ну и ты со своей стороны тоже с рапортом к полковому начальству подойди без промедления. Такое делать надобно быстро, пока вы здесь, в Бухаресте, оказались. Два, три дня вам здесь передохнуть на постое дадут, а потом уже дальше погонят. Опосля тебя из Журжи вытащить гораздо труднее уже будет, я тамошнюю крепостную тягомотину хорошо знаю.
В штабе, как обычно, кипела жизнь. Генрих Фридрихович к разговорам расположен не был. У него в кабинете сидел первый помощник главного квартирмейстера и «контрразведчик» Баранов с двумя своими офицерами. До Алексея они меж собой вели весьма оживлённую беседу, но с приходом капитана все резко замолчали.
«Понятно, опять великие государственные секреты», – подумал Егоров и попробовал было загрузить своего куратора хотя бы самыми главными своими проблемами.
– Стоп, капитан, давай все свои вопросы позже! Через пару дней ко мне подойдёшь, вот там мы всё и решим. Некогда мне, поверь, дела очень серьёзные. Вот от Митеньки своего всё там и узнаешь. Так, хорошо, по-твоему черниговцу напишешь все его данные на бумаге и оставишь её у адъютанта, сейчас мне пока не до этого. Всё, давай, давай! – и он выпроводил егеря за порог.
– Мить, чего вы все тут такие озабоченные? – Алексей внимательно оглядел насупленного и хмурого подпоручика. – Барон со мной разговаривать не хочет, закрылся с людьми Баранова и секретничает. Ты вон тоже, как меня увидел, скривился и нос вон воротишь. Чего у вас такое стряслось-то?
– А-а, – отмахнулся адъютант, собирая со стола и раскладывая в две толстые папки какие-то бумаги. – Хорошо вот так вот своей жизнью жить, от начальства подальше, к лесу поближе. У тебя, небось, самая большая забота в роте – это развод караулов на службу да проверка чистоты оружия.
– Да конечно! А в чём же ещё моя забота может быть? – иронично поинтересовался Алексей.
Митя к шуткам расположен не был и, перечитывая какой-то очередной листок, с досадой достал из тумбы ещё одну папку и положил документ в неё.