— Да, — ответил он, немного разочарованный.
Ей не хватало умения кокетничать.
— Ну, конечно, вы мне нравитесь, — с милой улыбкой сказала она.
— И вы никогда больше ничего не думали обо мне?
— Я думаю, что вы очень добрый, — ответила Дженни, робея еще больше; она только теперь заметила, что он все еще держит ее руку.
— И это все? — спросил он.
— Разве этого мало? — сказала она, и ресницы ее дрогнули.
Сенатор смотрел на девушку, и ее ответный взгляд — веселый, дружески-прямой — глубоко волновал его. Он молча изучал ее лицо, а она отвернулась и поежилась, чувствуя, хотя едва ли понимая все значение этого испытывающего взгляда.
— Ну, а я думаю, — сказал он наконец, — что вы замечательная девушка. А вам не кажется, что я очень милый человек?
— Кажется, — без запинки ответила Дженни.
Сенатор откинулся в кресле и рассмеялся — так забавно это у него получилось. Она с любопытством посмотрела на него и улыбнулась.
— Чему вы смеетесь? — спросила она.
— Вашему ответу. Хотя мне не следовало бы смеяться. Вы меня ни капельки не цените. Наверно, я вам совсем не нравлюсь.
— Нет, нравитесь, — серьезно ответила она. — Вы такой хороший.
По ее глазам было ясно, что она говорит от души.
— Так, — сказал он, мягко притянул девушку к себе и поцеловал в щеку.
Дженни ахнула и выпрямилась, изумленная и испуганная.
Это было нечто новое в их отношениях. Расстояние между Дженни и государственным деятелем мгновенно исчезло. Она увидела в нем то, чего прежде не замечала. Он сразу показался ей моложе. Он относится к ней как к женщине, он в нее влюблен. Она не знала, что делать, как себя держать.
— Я испугал вас? — сказал он.
Она посмотрела на этого человека, которого привыкла глубоко уважать, и с улыбкой ответила только: