— Я… — начала она и остановилась, не в силах продолжать.
— Ты?.. — повторил Лестер. — А дальше что?
— Я… — И Дженни снова умолкла.
Лестера восхищала ее застенчивость, ее нежные, робкие губы, не решавшиеся выговорить нужное слово.
— Ну что ж? — спросил он ободряюще. — Ты просто прелесть. Ты боишься мне сказать?
Рука Дженни лежала на столе. Лестер наклонился и положил на нее свою сильную смуглую руку.
— Мне никак нельзя иметь ребенка, — вымолвила наконец Дженни, опустив глаза.
Он пристально смотрел на нее и чувствовал, что ее подкупающая искренность, достоинство, которое она сохраняла даже в столь трудных, неестественных условиях, ее умение просто, непосредственно принимать важнейшие жизненные явления необычайно возвышают ее в его глазах.
— Ты необыкновенная девушка, Дженни, — сказал он. — Ты просто чудо. Но не беспокойся. Это можно уладить. Тебе незачем иметь ребенка, раз ты не хочешь, да и я тоже этого не хочу.
На смущенном, покрасневшем лице Дженни отразилось недоумение.
— Да, да, — сказал Лестер. — Ведь ты мне веришь? Я знаю, что говорю, понятно тебе?
— Д-да, — с запинкой ответила она.
— Ну вот. Во всяком случае я не допущу, чтобы с тобой произошло что-нибудь плохое. Я увезу тебя отсюда. И потом я вовсе не желаю никаких детей. Сейчас они мне не доставили бы ни малейшего удовольствия. Предпочитаю с этим подождать. Но ничего такого и не будет, пускай это тебя не тревожит.
— Хорошо, — чуть слышно ответила она.
Ни за что на свете не решилась бы она сейчас встретиться с ним взглядом.
— Послушай, Дженни, — сказал Лестер немного погодя. — Ведь ты меня любишь, верно? Неужели я стал бы тебя упрашивать, если бы не любил, как по-твоему? Я из-за тебя прямо голову потерял, это чистая правда. Просто пьян от тебя, как от вина. Ты должна уехать со мной. Должна, и поскорее. Я знаю, дело в твоих родных, но это можно уладить. Поедем со мной в Нью-Йорк. А после что-нибудь придумаем. Я познакомлюсь с твоими родными. Мы сделаем вид, что я ухаживаю за тобой, — все, что хочешь, только поедем не откладывая.
— Но ведь не сейчас же? — спросила Дженни почти с испугом.
— Если можно, завтра. На худой конец в понедельник. Ты это устроишь. Что тебя смущает? Ведь если бы миссис Брейсбридж предложила тебе поехать, тебе пришлось бы живо собраться, и никто бы слова не сказал. Разве нет?
— Да, — подумав, подтвердила она.
— Тогда за чем же дело стало?