Тело не понимало, где оно находилось, что делало, дыхание срывалось на свист. Ромке казалось, что он проваливается в размытый синевой колодец, на блестящих от воды стенках которого, словно приговор, светился текст решенной друзьям задачи. И пасмурное лицо деда.
А, да, цветная тряпка, за которую он судорожно хватался, – это дедова любимая байковая рубашка, в ней его и хоронили.
Кусочком, нанометром сознания он чувствовал, как его мозг теряет контроль над телом: оно сотрясается, извергая из себя все новые и новые порции утреннего завтрака, остатки самоуважения, превращая его из человека в тупое животное, жалкого червяка, достойного лишь брезгливого отчуждения.
Достигнув своего пика, судороги стали медленно отступать. Черно-синие круги перед глазами тускнели, теряя болезненность очертаний и методичность головокружительных вращений.
В этот раз повезло. Кожаный ремень на голове оказался некрепким, лопнул на мгновение раньше его черепа.
Ромка усмехнулся. «Хрен вам с редькой, краснокожие, а не скальп благородного капитана!»
Чернота вокруг рассеивалась.
Глава 2. Хрусталёва, 27
– Лера, Лерочка!!!
Густой пар в ванной. Испуганное лицо мамы.
– Лера, что случилось? Тебе плохо? – мама перевернула её на спину, подложила что-то мягкое под голову, укрыла голову прохладным, растирая онемевшие Леркины руки. – Потерпи, милая, «скорая» уже едет…
– Мама, зачем «скорая»? – Лерка попробовала сесть, но мама её с силой уложила назад. Девушка оглянулась: она лежала в ванной на полу, прозрачная занавеска с дельфинчиками наполовину оборвана, несколько полок снесено вместе со всем их содержимым, вывалившийся из душевой кабины шланг неистово залил всё кругом, наверно, сейчас соседи прибегут жаловаться.
Но вместо соседей появились врачи в толстых тёмно-синих комбинезонах, с большим оранжевым сундуком. Её переложили на диван в холле, долго мерили давление, слушали сердце, светили в глаза, простукивали, похлопывали. В итоге сделали укол и велели спать.
Сквозь надвигающуюся пелену Лера слышала, как мама звонит на работу, и предупреждает, что её завтра не будет, что дочь заболела, а потом в глубине сонного марева осталась только та темноволосая, в длинной ночной сорочке и печально-требовательным взглядом.
Лера проснулась внезапно; выныривая из тревожного безвременья. Мама дремала рядом, почувствовав движение, тут же подскочила к дочери:
– Ты как?
– Нормально я, мам, правда, – и Лерка, повинуясь мягкому, но повелительному жесту, снова опустила голову на подушку. Она осторожно взглянула на часы: половина двенадцатого ночи. Из кухни доносился аромат свежезаваренного цейлонского чая и ванили, от которых крепло чувство защищенности.
– Что случилось-то? Ты упала?
Лерка отрицательно покачала головой, мучительно соображая, что сказать матери. И та поняла:
– Что: ОПЯТЬ? – всхлипнула та, медленно оседая в кресло. Её и без того озабоченное лицо стало серым, а глаза наполнились слезами. Лерка кивнула.
ebooksa