— Что и говорить! Я вот сижу здесь и думаю, что бы такое изобрести?
— Пойдемте со мной, — предложил Друэ. — Я вас познакомлю кое с кем, спасибо скажете!
— Кто же это?
— Двое девчонок, здесь поблизости, на Сороковой улице. Чудесно проведем время. Вас-то мне и нужно.
— Что ж, возьмем их с собой и поедем обедать! — подхватил приятель Друэ.
— Вот и отлично! — согласился последний. — Подождите, я только схожу наверх и переоденусь.
— Ладно, вы меня найдете в парикмахерской, — сказал Гарри. — Пойду побреюсь.
— Хорошо, — отозвался Друэ и тотчас же направился к лифту, поскрипывая изящными ботинками.
Мотылек по-прежнему порхал, не зная забот.
В купе пульмановского вагона, мчавшегося сквозь метель к Нью-Йорку, сидели трое.
— Первый звонок к обеду! — возвестил официант вагона-ресторана, проходя по коридору и сверкая белоснежным кителем.
— Я больше не хочу играть, — сказала черноволосая красавица, чей высокомерный вид был порожден богатством, и капризным жестом отодвинула карты.
— Может быть, пойдем обедать? — предложил ей молодой муж, одетый по последней моде.
— Нет, есть мне еще не хочется, — ответила жена. — Но играть надоело.
— Джессика, — сказала ее мать, разодетая так, как только допускал ее возраст, — поправь булавку в галстуке! Она все время выползает.
Джессика поправила булавку и, проведя рукой по пышным волосам, взглянула на оправленные в бриллианты часики.
Муж любовался ею, ибо красота всегда имеет над нами власть, как бы она ни была холодна.
— Ну, нам недолго еще терпеть такую погоду! — сказал он. — Через две недели мы будем в Риме!
Миссис Герствуд улыбнулась, уютно устраиваясь в углу купе. Приятно сознавать себя тещей богатого молодого человека, состояние финансов которого она лично проверила.
— А ты думаешь, что пароход отойдет вовремя? — спросила Джессика. — Такая погода не может помешать?