– Это ничего не стоит, – добродушно сказал Фердинанд. – Напротив, мне следовало бы вернуть вам часть денег: ведь на портрете будет меньше нарисовано.
Булочник удивленно поднял голову. На мгновение мне показалось, что он готов согласиться с этим. Но затем он решительно заявил:
– Нет, оставьте… ведь вы должны были ее нарисовать.
– И это опять-таки правда…
Мы пошли. На лестнице я смотрел на сгорбленную спину булочника, и мне стало его жалко; я был слегка растроган тем, что в нем заговорила совесть, когда Фердинанд разыграл его с брошью на портрете. Я понимал его настроение, и мне не очень хотелось наседать на него с кадилляком. Но потом я решил: его искренняя скорбь по умершей супруге объясняется только тем, что дома у него живет черноволосая дрянь. Эта мысль придала мне бодрости.
– Мы можем переговорить о нашем деле у меня, – сказал булочник, когда мы вышли на улицу.
Я кивнул. Меня это вполне устраивало. Булочнику, правда, казалось, что в своих четырех стенах он намного сильнее, я же рассчитывал на поддержку его любовницы.
Она поджидала нас у двери.
– Примите сердечные поздравления, – сказал я, не дав булочнику раскрыть рта.
– С чем? – спросила она быстро, окинув меня озорным взглядом.
– С вашим кадилляком, – невозмутимо ответил я.
– Сокровище ты мое! – Она подпрыгнула и повисла на шее у булочника.
– Но ведь мы еще… – Он пытался высвободиться из ее объятий и объяснить ей положение дел. Но она не отпускала его. Дрыгая ногами, она кружилась с ним, не давая ему говорить. Передо мной мелькала то ее хитрая, подмигивающая рожица, то его голова мучного червя. Он тщетно пытался протестовать.
Наконец ему удалось высвободиться.
– Ведь мы еще не договорились, – сказал он, отдуваясь.
– Договорились, – сказал я с большой сердечностью. – Договорились! Беру на себя выторговать у него последние пятьсот марок. Вы заплатите за кадилляк семь тысяч марок и ни пфеннига больше! Согласны?
– Конечно! – поспешно сказала брюнетка. – Ведь это действительно дешево, пупсик…
– Помолчи! – Булочник поднял руку.
– Ну, что еще случилось? – набросилась она на него. – Сначала ты говорил, что возьмешь машину, а теперь вдруг не хочешь!
– Он хочет, – вмешался я, – мы обо всем переговорили…