– Я больше не плачу, – сказал я. – Можно мне войти туда?
– Да, но не разговаривайте, – ответил Жаффе, – и только на минутку. Ей нельзя волноваться.
От слез я не видел ничего, кроме зыбкого светового пятна, мои веки дрожали, но я не решался вытереть глаза. Увидев этот жест, Пат подумала бы, что дело обстоит совсем плохо. Не переступая порога, я попробовал улыбнуться. Затем быстро повернулся к Жаффе и Кестеру.
– Хорошо, что вы приехали сюда? – спросил Кестер.
– Да, – сказал Жаффе, – так лучше.
– Завтра утром могу вас увезти обратно.
– Лучше не надо, – сказал Жаффе.
– Я поеду осторожно. – Нет, останусь еще на денек, понаблюдаю за ней. Ваша постель свободна? – обратился Жаффе ко мне. Я кивнул.
– Хорошо, тогда я сплю здесь. Вы сможете устроиться в деревне?
– Да. Приготовить вам зубную щетку и пижаму?
– Не надо. Имею все при себе. Всегда готов к таким делам, хотя и не к подобным гонкам.
– Извините меня, – сказал Кестер, – охотно верю, что вы злитесь на меня.
– Нет, не злюсь, – сказал Жаффе.
– Тогда мне жаль, что я сразу не сказал вам правду. Жаффе рассмеялся:
– Вы плохо думаете о врачах. А теперь можете идти и не беспокоиться. Я остаюсь здесь.
Я быстро собрал постельные принадлежности. Мы с Кестером отправились в деревню.
– Ты устал? – спросил я.
– Нет, – сказал он, – давай посидим еще где-нибудь. Через час я опять забеспокоился.
– Если он остается, значит это опасно, Отто, – сказал я. – Иначе он бы этого не сделал…
– Думаю, он остался из предосторожности, – ответил Кестер. – Он очень любит Пат. Когда мы ехали сюда, он говорил мне об этом. Он лечил еще ее мать…