– Ты просила ее об этом? – спросил я Пат.
Она кивнула.
– Больно смотреть на свет?
Она покачала головой.
– Сегодня не стоит смотреть на меня при ярком свете…
– Пат, – сказал я испуганно, – тебе пока нельзя разговаривать! Но если дело в этом…
Я открыл дверь, и горничная наконец вышла. Я вернулся к постели. Моя растерянность прошла. Я даже был благодарен горничной. Она помогла мне преодолеть первую минуту. Было все-таки ужасно видеть Пат в таком состоянии.
Я сел на стул.
– Пат, – сказал я, – скоро ты снова будешь здорова…
Ее губы дрогнули:
– Уже завтра…
– Завтра нет, но через несколько дней. Тогда ты сможешь встать, и мы поедем домой. Не следовало ехать сюда, здешний климат слишком суров для тебя. – Ничего, – прошептала она. – Ведь я не больна. Просто несчастный случай…
Я посмотрел на нее. Неужели она и вправду не знала, что больна? Или не хотела знать? Ее глаза беспокойно бегали.
– Ты не должен бояться… – сказала она шепотом. Я не сразу понял, что она имеет в виду и почему так важно, чтобы именно я не боялся. Я видел только, что она взволнована. В ее глазах была мука и какая-то странная настойчивость. Вдруг меня осенило. Я понял, о чем она думала. Ей казалось, что я боюсь заразиться.
– Боже мой, Пат, – сказал я, – уж не поэтому ли ты никогда не говорила мне ничего?
Она не ответила, но я видел, что это так.
– Черт возьми, – сказал я, – кем же ты меня, собственно, считаешь?
Я наклонился над ней.
– Полежи-ка минутку совсем спокойно… не шевелись… – Я поцеловал ее в губы. Они были сухи и горячи. Выпрямившись, я увидел, что она плачет. Она плакала беззвучно. Лицо ее было неподвижно, из широко раскрытых глаз непрерывно лились слезы.
– Ради бога, Пат…