– Черт возьми! – сказал я и встал. – Что это со мной?
В тот же миг раздался оглушительный шум:
– Поттер!
– Браво, Алоизиус!
Кремация победила.
В задней комнате клубился сигарный дым. Разносили коньяк. Я все еще сидел около стойки. Появились девицы. Они сгрудились недалеко от меня и начали деловито шушукаться. – Что у вас там? – спросил я.
– Для нас приготовлены подарки, – ответила Марион.
– Ах вот оно что.
Я прислонил голову к стойке и попытался представить себе, что теперь делает Пат. Я видел холл санатория, пылающий камин и Пат, стоящую у подоконника с Хельгой Гутман и еще какими-то людьми. Все это было так давно… Иногда я думал: проснусь в одно прекрасное утро, и вдруг окажется, что все прошло, позабыто, исчезло. Не было ничего прочного – даже воспоминаний.
Зазвенел колокольчик. Девицы всполошились, как вспугнутая стайка кур, и побежали в биллиардную. Там стояла Роза с колокольчиком в руке. Она кивнула мне, чтобы я подошел. Под небольшой елкой на биллиардном столе были расставлены тарелки, прикрытые шелковой бумагой. На каждой лежал пакетик с подарком и карточка с именем. Девицы одаривали друг друга. Все подготовила Роза. Подарки были вручены ей в упакованном виде, а она разложила их по тарелкам.
Возбужденные девицы тараторили, перебивая друг друга; они суетились, как дети, желая поскорее увидеть, что для них приготовлено.
– Что же ты не возьмешь свою тарелку? – спросила меня Роза.
– Какую тарелку?
– Твою. И для тебя есть подарки.
На бумажке изящным рондо и даже в два цвета – красным и черным – было выведено мое имя. Яблоки, орехи, апельсины, от Розы свитер, который она сама связала, от хозяйки – травянисто-зеленый галстук, от Кики – розовые носки из искусственного шелка, от красавицы Валли – кожаный ремень, от кельнера Алоиса – полбутылки рома, от Марион, Лины и Мими общий подарок – полдюжины носовых платков, и от хозяина – две бутылки коньяка.
– Дети, – сказал я, – дети, но это совершенно неожиданно.
– Ты изумлен? – воскликнула Роза.
– Очень.
Я стоял среди них, смущенный и тронутый до глубины души.
– Дети, – сказал я, – знаете, когда я получал в последний раз подарки? Я и сам не помню. Наверно, еще до войны. Но ведь у меня-то для вас ничего нет.