Она снова рассмеялась.
– Ну, просто шутки ради, – сказал я. – Например: «Роберт осел».
– Роберт детеныш…
– У вас изумительное произношение, – сказал я. – А теперь давайте попробуем сказать «Робби». Итак: «Робби…»
– Робби пьяница… – медленно произнес далекий тихий голос. – А теперь мне надо спать. Я приняла снотворное, и голова гудит…
– Да… спокойной ночи… спите спокойно… Я повесил трубку и сбросил с себя одеяло и пальто. Затем я встал на ноги и тут же замер. Прямо передо мной стоял, точно призрак, казначей в отставке, снимавший комнатку рядом с кухней. Разозлившись, я пробормотал что-то. – Tсс! – прошипел он и оскалил зубы.
– Tсс! – ответил я ему, мысленно посылая его ко всем чертям.
Он поднял палец:
– Я вас не выдам. Политическое дело, верно?
– Что? – спросил я изумленно.
Он подмигнул мне:
– Не беспокойтесь. Я сам стою на крайних правых позициях. Тайный политический разговор, а? Я понял его.
– Высокополитический! – сказал я и тоже оскалил зубы.
Он кивнул и прошептал:
– Да здравствует его величество!
– Трижды виват! – ответил я. – А теперь вот что: вы случайно не знаете, кто изобрел телефон?
Он удивился вопросу и отрицательно покачал своим голым черепом.
– И я не знаю, – сказал я, – но, вероятно, это был замечательный парень…
IX
Воскресенье. День гонок. Всю последнюю неделю Кестер тренировался ежедневно. Вечерами мы принимались за «Карла» и до глубокой ночи копались в нем, проверяя каждый винтик, тщательно смазывая и приводя в порядок все. Мы сидели около склада запасных частей и ожидали Кестера, отправившегося к месту старта.