Ребекка

— Вот мы и приехали, Фритс, — сказал Максим, снимая перчатки.

— В Лондоне был проливной дождь, а здесь будто и не было дождя. Дома все в порядке?

— Да, сэр. Благодарю вас, сэр. У нас дождя не было уже целый месяц. Рад вас видеть, сэр. Надеюсь, вы и миледи хорошо себя чувствуете?

— Да, да, Фритс, благодарю. Но с дороги мы устали и хотели бы чаю. Не ожидал такой встречи, — он кивнул головой в сторону холла.

— Так распорядилась миссис Дэнверс, сэр, — бесстрастно ответил старик.

— Идем, — сказал мне Максим. — Это нас не задержит. Я быстро покончу с этой церемонией, и мы сможем спокойно насладиться чаем.

Мы вошли в дом, и у меня снова защемило под ложечкой. Фритс и лакей следовали за нами с моей сумкой и дождевиком. Из толпы, с жадным любопытством разглядывавшей меня, вышла скуластая женщина в черном строгом платье, бледная, с глубоко запавшими глазами. Я позавидовала ее выдержке и спокойствию. Она подошла ко мне, и я протянула ей руку. Рукопожатие было безжизненным и холодным. Ее неподвижный взгляд смутил меня. Она произнесла несколько приветственных слов, вернулась в толпу слуг и оттуда продолжала пристально смотреть на меня. Максим спокойно, непринужденно поблагодарил слуг за встречу, взял меня под руку, провел в библиотеку и старательно закрыл за собой дверь. Два спаниеля, лежавших у камина, встали и пошли нам на встречу. Они обнюхали Максима, лизнули его руки и повернули головы ко мне. Старая одноглазая собака, обнюхав меня, убедилась, что это не та, кого она ждет, повернулась к камину. А молодой пес, Джаспер, сунул нос в мою руку, затем положил голову на колени и весело забарабанил хвостом по полу.

Я погладила его шелковистые уши, сняла шляпу, бросила горжетку и перчатки на подоконник, осмотрелась. Максим привел меня в просторную комфортабельную, красиво обставленную комнату, стены которой были сплошь закрыты книжными полками. Окна выходили на газон, а вдали поблескивало море.

Чай нам подали очень быстро. Это была парадная церемония, разыгранная Фритсом и тем же лакеем.

Максим рассеянно просмотрел накопившиеся письма, время от времени улыбался мне и снова возвращался к корреспонденции. Я же пила чай и думала: как мало я знаю о его обычной жизни в Мандерли. После свадьбы мы буквально промчались по Италии и Франции, а я так была полна своей любовью к нему, что все видела его глазами. Он казался более веселым и более нежным, чем я могла предполагать, совершенно непохожим на сухого и сдержанного аристократа, с которым я познакомилась в Монте-Карло. Он много смеялся, что-то напевал и бросал камешки в море. Морщинки между его бровями разгладились, и он уже не выглядел как человек, несущий на своих плечах непомерную тяжесть.

Потом мои мысли перешли на Мандерли. Все здесь — и прекрасный дом, и богатая библиотека, и роскошные картинки на стенах, — все поместье принадлежит теперь и мне, так как я стала женой Максима. Я представляла себе, как через много-много лет, когда мы уже постареем, мы вот так же будем сидеть за чайным столом, а рядом будут такие же спаниели (потомки теперешних), и тишину библиотеки будут время от времени нарушать наши сыновья (почему-то я была уверена, что у нас будут именно сыновья).

Мои мечты прервал Фритс, он пришел с лакеем, чтобы убрать со стола, и объявил:

— Миссис Дэнверс просила спросить вас, миледи, не пожелаете ли вы, чтобы она показала вам вашу комнату?

Максим оторвался от писем и спросил:

— Закончен ли ремонт в восточном крыле?

— О, да, сэр. Насколько я понимаю, все сделано хорошо. Мы боялись, что мастера не успеют, но уже в прошлый понедельник все было готово к вашему приезду.

— Вы там что-то перестраивали? — спросила я.

— Да нет, просто косметический ремонт: оклеили новыми обоями и покрасили окна и двери, — объяснил Максим. — Мы с тобой будем жить в восточном крыле. Там светлее, чем в западном, а окна выходят на розарий. При моей матушке в восточном крыле были гостевые комнаты. Ну, я сейчас закончу возиться с письмами, а ты пока сходи и постарайся подружиться с миссис Дэнверс. Это как раз удобный момент.

Мне очень не хотелось идти без него, я снова почувствовала себя запуганной, но пересилила себя и пошла вслед за Фритсом. Пустой холл показался мне громадным, и в его тишине резко зазвучали мои шаги. Фритс же, в мягкой обуви, ступал бесшумно.

— Какой большой зал, — сказала я.