— Хочешь сказать, что до этого момента тебе здесь ничего не нравилось?
Как тебе это блюдо?..
Я поймала этот незабываемый кадр на электронный носитель флеш-карты фотоаппарата, чуть не взвизгнув от восторга. Ловить смену выражений и взгляда на лице Дэниэла принимало для меня несколько иные "изощренные" формы и мотивы.
— Почему же, — он смущенно облизнул свои гладкие (черт) губы кончиком языка, задумавшись над следующей фразой.
Я же от внутреннего ликования чуть не прикусила собственный язык, усердно нажимая на "спусковой курок".
— Просто не ожидал, что должно быть что-то еще более приятное… Оно ведь, правда, будет?
Мне пришлось опустить на время руки с камерой и покачать головой, демонстрируя сдержанную улыбку.
Нет, нет, нет, зая моя. На эту территорию я тебе переходить пока не разрешала, даже если ты чисто прикалываешься и надеешься меня смутить в отместку за собственные "унижения".
— Еще как будет. Только для этого придется не просто войти в образ, а погрузиться в него на всю глубину. Все находится в тебе… глубоко в тебе.
Его взгляд и улыбка передернулись невидимой дымкой новых скрытых эмоций. Он вроде смотрел на меня и… одновременно в меня. Словно заглядывал куда-то дальше уровня моих глаз, за пределы зрительного нерва, пытаясь разглядеть скрытое за семью печатями и стальными вратами моей незримой сущности…
О, нет. Нет, Дэнни. (я подняла камеру и выхватила этот драгоценный момент из ускользающих нестабильных молекул временного пространства) Тебе туда нельзя. Слишком рано… а быть может даже и никогда.
Но именно с этого мгновения (или намного раньше) все и началось. Падение…
Нет, невесомое парение. Все казалось таким невероятно простым и естественным. Ты играл сложнейшие переборы на виртуальном фортепиано, создавая восхитительные музыкальные композиции, в какой-то миг понимая, что… ты ведь до этого не знал ни одной ноты и тем более аккорда.
То ли Дэниэл был создан для этой съемки, то ли между нами на самом деле установился тот самый доверительный контакт обоюдной самоотдачи, который так необходим между фотографом и его моделью для достижения гармоничного фотосета.
Изначальные зажатость и смущение сошли на нет. Всего через несколько минут подобных фотокадров, я откровенно начала сомневаться в том, что Дэн не являлся непрофессиональной фотомоделью. Он был не просто великолепен, он был совершенен, и я сама купалась в этом совершенстве, пытаясь выкрасть у времени то, что бесследно растворялось в его безвозвратном прошлом. Неповторимые моменты с лицом Дэниэла.
— Почему ты не говоришь, что мне делать? Я думал, фотографы всегда говорят, какое надо скорчит лицо, как повернуться, какое сделать движение, куда посмотреть.
Легкая передышка со сменой декораций и одежды.
Я поправляла расческой зафиксированные лаком идеальные волны густых прядей над высоким лбом мужчины, после того, как он переодел брюки и рубашку.
— В твоем случае, это было бы излишним, — я сунула расческу в нагрудный карман собственной рубашки и почти на рефлексе потянулась к воротнику Дэна.
— Хочешь сказать, что я уже погрузился в нужный образ?