— Я рад, что моя телеграмма вас застала, — наконец нашелся Грей. — Я боялся, что вас там нет, что вы уехали.
— Нет, — сказал я, — я не уехал.
— Я помещу тебя в маленькой западной комнате, Ричард, — сообщила моя мать. — Твоей комнатой не пользовались с тех пор, как ты уехал, и я боюсь, что там сыро. Зимой в этой комнате всегда было довольно холодно.
— Да, — ответил я. — Но это не имеет значения. Мне все равно, где я буду.
— В западной комнате ты будешь по соседству с мистером Греем, — сказала она.
Ко мне подошел спаниель и обнюхал мои ноги, а я наклонился и погладил его уши.
— Ну что, Мики, — обратился я к нему, — ты меня, конечно, помнишь? Бедный старый Мики, добрый старый Мики.
— Мики стал очень толстым, — заметила моя мать.
— Да, — подтвердил я.
— Мики любит покушать, — вставил Грей.
В разговоре снова возникла пауза, и я продолжал гладить уши спаниеля.
— Я немного передохну перед тем, как переодеться к обеду, — сказала моя мать. — Обед, как всегда, в половине восьмого. Ты можешь принять ванну, если хочешь, Ричард. Вода, должно быть, горячая.
— Да, — ответил я.
Она поднялась с кресла и вышла из комнаты, собака, сопя, последовала за ней по натертому паркету. Я тоже встал и подошел к окну. Уже смеркалось.
— Ваша мать удивительно стойко держится, — сказал Грей. — Надеюсь, она выдержит завтра на похоронах. Такое испытание для нее! Я рад, Ричард, что вы сразу же приехали.
— Как он умер? — спросил я.
— Сердце. Совсем неожиданно, в пятницу вечером. По-видимому, за обедом он пожаловался, что чувствует себя усталым. Потом пошел к себе в библиотеку, а ваша мать — сюда. В десять часов она вошла взглянуть, готов ли он идти наверх. Она нашла его там, Ричард, в кресле. Ужасный удар для нее! Он был уже мертв. Вероятно, он совсем не мучился. Он подался вперед в кресле, рука лежала на столе. Должно быть, он потянулся за своей ручкой. Наверное, это было ужасно для вашей матери — она была совсем одна.
— Да, — сказал я.
— Я приехал в субботу утром. Тут были репортеры, поступали телеграммы, телефонограммы — все как обычно. Вам повезло, что вы не сидели на телефоне — это был просто кошмар. Полагаю, вы видели газеты? Премьер-министр выразил соболезнования, я этому рад. Ваша мать читала все газеты. Думаю, она гордится.
— Что же теперь будет? — спросил я. — Она не захочет продолжать здесь жить, не так ли — теперь, когда его нет в живых?