– Вы станете меня ненавидеть, презирать за то, что я собираюсь сказать вам, – продолжал он. – Я не имею права докучать вам своими глупыми признаниями. Я не достоин касаться края вашего платья, уж не говоря о том, что выше.
Господи, что такое он говорит? Он хотел сказать вовсе не то.
– Нет… нет., во всяком случае, не это хотел я сказать вам. Я хотел вам сказать… О! Берта, может быть, вы… возможно… может, поедем домой?
Он вынул из кармана носовой платок и вытер им лоб.
– Что вы пытаетесь мне сказать? – нежно спросила она. Скромность не позволила ей зайти дальше.
– Лишь то… я не уверен… ах, бог с ним. Берта, милая Берта, извините меня… Я сам не знаю, что говорю. Долгие месяцы я боролся с собой, но тщетно. Я уверен, что навсегда навлеку на себя ваше недовольство, что с этого момента начнется моя агония, которая никогда не кончится.
Она слегка придвинулась к нему, и он на мгновение замолк.
– Берта, можете вы… можете вы, наконец, понять… – он задохнулся, сглотнул, высморкался и лихорадочно поднес ее руку к своим губам.
– Мистер Кумбе… Кристофер… о чем вы? – пробормотала она.
– Берта… я… я прошу вас стать моей женой.
Боже, он это сказал. Наступила трехминутная пауза, в течение которой Кристофер проклинал себя за грубую бестактность.
Затем он вынул из муфты вторую ее руку и поднес к губам.
– Кристофер, – прошептала она, – как вы догадались?
Догадался? О чем догадался? Он пристально взглянул ей в лицо.
– Что я ваша, – прошептала она и в смущении закрыла лицо руками.
Волна безумия захлестнула Кристофера. Это не могло быть правдой. Он неправильно понял ее. Он… но она сидела, прижавшись к нему, и сжимала в ладонях его руку. Голова у него закружилась, и он обнял ее за талию. Приличия были отброшены, манеры забыты, «благородное» поведение, которому он научился в пансионе, улетучилось.
– Поднимите вуаль, – прошептал он. Она повиновалась. Кристофер ударил кулаком в дверцу.
– Полдюжины кругов вокруг парка, да смотрите, помедленнее, – заорал он.
Затем он заключил Берту в объятия…
Так Кристофер Кумбе признался в любви Берте Паркинс в лето тысяча восемьсот девяностое от Рождества Христова.