Артамошин внимательно следил за мимикой допрашиваемого и ни черта не сумел понять. Ни один мускул у Власова не дернулся. В глазах ничего, кроме жалости. Он помолчал отведенное для размышлений время и произнес лишь одно слово:
– Бедная…
Все! Что дальше делать? Ах да – алиби! Он должен спросить у старика про алиби. Но Артамошин был уверен: тот скажет, что оставался дома один. Дремал перед телевизором. По привычке с газетой. Или кашу себе варил на воде, как это делала раньше его супруга.
– Глеб Владимирович, в принципе это все. – Артамошин принялся заполнять пропуск и, не поднимая взгляда, как бы между прочим, спросил: – А где вы были в вечер убийства Светланы?
– Я был дома, – ответил Власов, не подумав ни единой минуты.
Артамошин изумленно глянул. Он не говорил полковнику, когда именно убили девушку. Как это он угадал? Странно…
Но Власов и тут нашелся.
– Я каждый вечер дома, – добавил он, понимающе хмыкнув. – И день, и утро, и ночь. Даже за продуктами почти не хожу. Оформляю доставку. Очень удобно.
– А кто-то может подтвердить, что вечером четыре дня назад вы были дома?
– Товарищ капитан! – умоляюще глянул Власов. – У меня даже кошки нет, чтобы подтвердить смогла.
– А соседи? Может, кто-то заходил к вам? Или вы к ним?
– Нет. Не хожу ни к кому и к себе не зову.
Власов вдруг сник и очень уж глубоко задумался. Почему? Горюет, что гости перестали бывать в его доме? Или какая-то иная причина?
Надо бы переговорить с соседями. Пусть подтвердят его затворничество.
– До свидания, – протянул ему пропуск Артамошин.
– Скорее, прощайте, – брюзгливо отозвался Власов, забрал пропуск и пошел к выходу.
– Ой, совсем забыл вас порадовать, Глеб Владимирович. – Капитан Артамошин догнал его у двери и придержал, пропуская в коридор. – Ваш сын жив.
– Что?!
Старик споткнулся о высокий порог и полетел головой вперед. Если бы не Стас, вовремя поймавший его за локоть, он точно ударился бы лбом о противоположную стену. Тяжело дыша, Власов встал, сбросил пальцы капитана и гневно глянул.
– Это очень плохая шутка, капитан!