Толпа детей убегает во дворы, и Ромашова боязливо оглядывается на нас.
– Карма, – подводит итог Богдана, глядя на свою бывшую подругу, понуро ковыляющую дальше.
– Слушай, Лисенок, а у тебя в семье не было ведьм?
– А что, ты уже начинаешь бояться?
– Немного…
– И правильно. Будешь плохо себя вести, проснешься в один прекрасный день с настоящими усами и хвостом, а после я отведу тебя к ветеринару и…
– Это самое страшное, что я когда-либо слышал.
– Вот и не косячь.
– Я постараюсь.
– А знаешь что? – спрашивает Бо.
– Что? – осторожно спрашиваю я.
Мне не очень хочется снова мусолить тему Ромашовой, но если Бо это нужно, то я готов.
– Я люблю тебя.
Распахиваю глаза, теряясь в пространстве.
– Да, Кот! Люблю. И хочу, чтобы ты знал об этом. Никаких больше загадок и бега по кругу. И мне наконец-то не страшно и не стыдно тебе в этом признаться. Пора исправлять ошибки. Недомолвки порождают недопонимание, и мне не хотелось бы снова лезть в это болото.
– Лисенок, – я вновь обретаю голос, – и я тоже люблю тебя.
– Вот и отлично. А теперь целуй меня, пока я не догнала Ромашову и не засунула второй каблук ей в…
Набрасываюсь на сладкие губы. Больше в наших отношениях не будет посторонних личностей. Только мы двое. Только так.
Эпилог
Богдана