— Как видишь. — Наз грустно разводит руками и поднимает глаза к потолку.
Подхожу к кроватке, на которой мирно спит Тёма и глажу его костяшками пальцев по щеке. Мальчик удрученно дышит даже во сне.
— Али, — Наз кусает свои пухлые губы в нетерпении и я иду в её сторону. — нужен донор. — знаю и уже ищу подходящего. — Я сделаю всё, что хочешь. Я согласна на всё, что ты захочешь. Пожалуйста, помоги. Я умоляю тебя. — оплеуху хочу зарядить Наз, когда она на колени падает передо мной, умоляя.
— Встань. — чеканю и поднимаю за локти. Придвигаюсь ближе и заглядываю в потухшие глаза. — Я в любом случае помогу. Этот ребёнок назвал меня отцом, Наз. — и я, и она вспоминаем тот день. Мы оба не знали, что делать и как перебороть неловкость. — Ты если и будешь вставать на колени передо мной, то только для получения удовольствия, поняла меня? — кивает со слезами на глазах и я притягиваю её для объятий. — Я привезу сюда самых лучших врачей мира, найду самый подходящий донор, Наз. — голос срывается. — Он будет жить.
Наз
Месяц спустя
Больничные стены. Бесконечный коридор. Бесконечная операция, которая длится больше пяти часов. Всё давит. Настолько сильно, что я лопну от перенапряжения.
Мой мальчик. Мой маленький мальчик. Будь сильным, прошу тебя.
Молюсь всем богам, лишь бы всё прошло успешно. Жду, когда врач выйдет и сообщит мне самую долгожданную новость на свете. Что мой мальчик жив и его жизни ничего не угрожает.
Порок сердца. Вынесли мне приговор всего двумя словами. Удалось выяснить болезнь к году жизни моего ребёнка. Никакое лечение, к сожалению, не помогло и понадобилась пересадка сердца.
Али нашёл донора. Али нашёл врачей, которые прилетели в Турцию, чтобы провести операцию моему мальчику. Всё же будет хорошо?
— Возьми, выпей чай, Наз. — Али протягивает мне стаканчик с горячим напитком и шоколадку, а мне ни кусок, ни глоток в горло не лезут.
За что нам эти все испытания? Ну что мой мальчик плохого сделал, что небеса его так наказали?
— Не хочу. — отлицательно Машу головой и продолжаю шагами мерить коридор.
Почему именно у нас не получилось выявить болезнь на ранних этапах развития? Почему не удалось это обнаружить при беременности? Почему именно тогда, когда это угрожает жизни моего ребенка?
Слёзы бегут по щекам. Я боюсь. Безумно боюсь, что мой ребёнок не перенесет эту операцию. Поджилки трясутся от страха.
Только два месяца назад начали проявляться симптомы. Тёма тяжело дышал. Он прерывался во время кормления, чтобы передохнуть. И не успела я съездить в больницу, как он начал очень сильно синеть. Он стал слабеньким и я помню, как буквально вылетела в домашних вещах, чтобы довезти своего ребёнка до больницы.
Я не помню, как спала и жила эти два месяца. Не было ни одной молитвы, которую я не читала сыну. Я не могу есть, спать. Всё зависит от состояния сына.
Али очень мне помогает. Он делает всё для моего сына и за это я готова даже выйти за него замуж. Я готова отдать себя в рабство за сына. Но этот мужчина поражает меня всё больше.
Он почти два года уделяет мне. Без секса и любых романтических отношений. Просто, как друг семьи. Но мой сын воспринял его за папу. Где только слово это слышал?
ebooksa